Абхазских мандаринов на российском рынке пока не будет

В этом году на новогоднем столе россиян не будет абхазских мандаринов. Ожидаемый урожай вдвое меньше, чем в прошлом году и, наверное, самый низкий за всю историю абхазского цитрусоводства. Агрокультура теряет свои позиции и перестает быть «хедлайнером» абхазского сельского хозяйства. Но проблема шире. Сельское хозяйство деградирует в целом.

В этом году часть урожая мандаринов съел мраморный клоп, катастрофическое нашествие этого насекомого нанесло колоссальный урон крестьянам не только Абхазии, но и Грузии. В следующем году, как считают экологи, ситуация принципиально не улучшится, возможности использования ядохимикатов ограничены, их эффективность сравнительно невысокая, в данной экологической нише у вредителя пока нет естественных врагов, которые бы ограничили его популяцию. Через 5−6 лет проблема решится сама собой. Но пока прожорливое вонючее насекомое съело не только мандарины — практически нет ореха-фундука, мало инжира, хурмы, у многих пропал виноград и т. д.

По данным Министерства сельского хозяйства Абхазии, на 1 ноября из страны вывезено всего 35 тонн мандаринов, тогда как в прошлом году на этот же период времени вывезли 200 тонн. Предварительно можно сказать, что потеряна половина урожая. Объем годового экспорта агрокультуры может превысить 15 тысяч тонн — это катастрофа для отрасли. Мандарины перестали кормить крестьян, которые ими занимаются.

В сравнении с 2014 годом, который был сравнительно урожайным, тогда было собрано 36 тысяч тонн, очень показательные результаты. К таким объемам урожая вряд ли удастся скоро вернуться, может быть, и вообще никогда.

Но на самом деле упадок начался очень давно, еще в 1990-х годах. Сейчас лишь самый драматичный момент, когда агрокультура, прежде кормившая тысячи людей, перестает играть роль даже в экономике частных домохозяйств.

В середине 90-х годов плантации прежде крупных совхозов в основном разделили между частными арендаторами, как правило, между людьми, которые жили в тех местах, где расположены цитрусовые посадки. Никакой исключительной ценности они тогда не представляли, из-за экономической блокады возможности экспорта были ограничены. Разделили даже не сами плантации, а земли, где, в том числе, были посадки цитрусовых.

Это важно потому, что во многих случаях часть посадок, как правило, на территориях приусадебных хозяйств, фактически и в советское время они были частными, население продолжило культивировать с соблюдением агротехнических норм, они давали и дают урожай, хотя срок жизни значительной массы деревьев истекает.

Но те плантации, которые находились вне жилой зоны немедленно пришли в упадок. С них собирали урожай, но с каждым годом все меньше, не уделялось должного внимания состоянию растений. По плантациям гулял скот, они зарастали. Ежегодно крестьяне вырубали полностью исчерпавшие свои возможности деревья. Предпочтение отдавалось и отдается экстенсивным способам использования окружающих территорий — домашний скот передвигается на значительных расстояниях, это само по себе уже разрушает экосистему земельных угодий.

Местами крупные хозяйства сохранились. Такие есть и в Гульрипшском районе, в центре Абхазии, и в Гальском районе, расположенном у границы с Грузией. И не только. Но из более чем шести тысяч гектаров, отведенных под цитрусовые в советское время, используется всего лишь 1200. И с каждым годом эта цифра падает.

В Абхазии, наверное, нет человека, который бы хоть раз в своей жизни не продавал мандарины. В 90-е и нулевые годы деревенские владельцы больших угодий, которые собирали по 10−20 тонн урожая, считались зажиточными людьми — «мандарины продал, машину может купить». Многие работали на сборе урожая в крупных хозяйствах, и многим эта работа приносила основной годовой доход.

Российско-абхазская граница всегда была препятствием для свободного доступа абхазской продукции на российский рынок. Но выработались, тем не менее, кажущиеся сегодня первобытными правила игры, однако они соблюдались и люди знали, как продать урожай.

Но отрасль так и не выросла в индустрию. Времена, когда можно было загрузить «Газель» и поехать в ближайший российский город, встать на рынке и продать товар, прошли. Мелкие производители нуждались в поддержке либо со стороны государства, либо со стороны бизнеса для того, чтобы отладить сбытовую цепочку. Опять-таки государство либо крупный бизнес должны были обеспечить продвижение цитрусовых на российский рынок и научить людей, как решать бюрократические вопросы.

Выращивание цитрусовых превратилось в крайне рисковое предприятие. Один год у плодов нетоварный вид, в другой год — низкая цена, в третий год «непонятки» на границе и т. д. С другой стороны, не возникла переработка «не кондиции». Ежегодно сотни и тысячи тонн мандарин просто выбрасывают на задворки. Для того чтобы возникли современные предприятия по переработке любой сельскохозяйственной продукции, нужен газ. В Абхазии его нет. А «самая дешевая в мире» электроэнергия, на самом деле самая дорогая в мире — энергетика находится в аварийном состоянии, это ненадежный и вследствие этого дорогой источник энергии.

Нашествие мраморного клопа в этой цепочке бед цитрусоводов, возможно, самое сложное испытание. Проблема явно не на один год. И ставит владельцев плантаций в очень сложную ситуацию. Обслуживание посадок цитрусовых требует времени, труда и вложений. Смысл все это делать, если плодами работы сможет полакомиться только вонючее насекомое?

Культура вырождается значительно быстрее, чем проходит рекультивация — новых посадок крайне мало.

Абхазия теряет значение как поставщик сельскохозяйственной продукции на внешние рынки. Цитрусовые остаются единственной отраслью в аграрном комплексе страны, которая может сохранить свою конкурентоспособность в будущем, если, конечно, не погибнет окончательно.

Российский рынок и сейчас, и в долгосрочной перспективе будет оставаться единственной потенциальной площадкой сбыта абхазской сельхозпродукции. Но развитие новых технологий в агропроизводстве, развитие сортовой базы в сельском хозяйстве сделало возможным выращивание почти всех культур, которые до сих пор принято было считать южными, значительно севернее. Зелень, перец, фасоль и многое другое — все это растет даже в Подмосковье, и если рынок сбыта этой продукции в России, проще ее сразу там и выращивать.

Преимуществом может быть только развитие цитрусовых или других субтропических культур, которые ни при каких условиях не могут вырасти в более холодном климате. Но здесь мы сталкиваемся с другой проблемой. Не только вырождение культуры, но и полное почти отсутствие научно-исследовательской работы, которая должна была обеспечить селекцию новых, более качественных сортов, более устойчивых к вредителям, болезням, имеющих лучшие вкусовые качества, товарный вид, большие объемы урожая, меньший объем «не кондиции». На широком рынке — это основное условие конкурентоспособности продукции. Если дерево ваших мандаринов дает в год 10−15 килограмм плодов, половина которых отбраковывается из-за нетоварного внешнего вида, какой смысл вкладываться в эту тяжелую работу?

Возможно, есть перспективы развития и других фруктовых культур — авокадо, есть плантации киви, может быть, можно выращивать оливки — в разное время в Абхазии было много удачных экспериментов по продвижению культур более южного климата на черноморское побережье. Сейчас вполне можно было бы реанимировать этот опыт, но сфокусироваться на разработке маркетинговых стратегий.

Но на пути реализации возможно перспективных проектов встают трудности другого порядка. За приблизительно тридцать последних лет в упадок пришел земельный ресурс. Абхазские почвы сложные. Земля подвижная, эрозия почв постоянна. Неиспользуемый ресурс быстро зарастает колючкой, нарушается гидрорежим, могут пробиваться ключи, возникать ручьи, происходить оползни, часто вследствие обильных осадков. Восстановление таких сложных почв очень финансовоемкое и трудозатратное дело. Согласно данным Концепции социально-экономического развития Абхазии, в сельхозобороте может использоваться лишь 5,5% площади республики.

Готовой для агропроизводства земли еще меньше.

По сравнению с первой половиной прошлого десятилетия численность работающих в агропромышленном комплексе сократилась на три четверти, сейчас в сельском хозяйстве работают всего около 400 человек. Практически потерян кадровый состав, нет специалистов.

В совокупности эти проблемы делают перспективы реанимации того же цитрусоводства очень сложными.

И тем не менее, примеры рекультивации цитрусовых культур есть. Анна Калягина, чья деятельность в основном связана с туристическим бизнесом и поддержкой российских инвестиционных проектов в Абхазии, заложила плантацию почти в пять тысяч корней мандаринов.

«Все сорта, которые мы посадили, выведены специально для нашего климата, — рассказала Калягина. — Думаю, ничего нового, кроме срока созревания, урожай мы будем получать уже в конце сентября — начале октября. У нас четыре сорта, из них 1 300 саженцев раннего сорта, деревья будут большие с большой урожайностью, первый урожай ждем к 2021 году. Через 10 лет такие деревья будут давать полный урожай, это 70−150 кг с корня. И 3 500 корней карликового вида, трех разных сортов, 500 из них мы взяли из питомника. Через три года уже увидим, какие они будут по качеству плода. По высоте это маленькие деревья, удобные в обработке с небольшой урожайностью до 50 кг с дерева. Но они более сложные в уходе, ветки могут ломаться от плодов, а также от снега. Они более чувствительны к погодным условиям, жаре и холоду.

Мы посадили их в самую суровую зиму 2016−2017, очень переживали. Но не пожадничали на укрывочный материал, закупили его в России, дорого, но зато он до -9 спасает. Выжили. Потери составили у больших 4%, а маленьких потеряли больше, примерно 12%. Будем досаживать.

Были идеи внедрить инновационные методы, закупить посадочный материал в Турции и прочее. Но чем отличаются абхазские мандарины? Правильно, страной происхождения, отсутствием генных модификаций и уходом, без сильных внедрений химии, повышающей урожайность, селитра — это в сравнении с импортными удобрениями просто экоудобрение. Частных плантаций довольно много, и они сейчас расширяются, остались совхозные посадки, ответственные владельцы которых и следят за ними хорошо, и подсаживают новые деревья. Но если говорить о больших поставках, то идея посадить свое поле родилась именно из заказа, который несколько лет назад мне делала одна из сетей маркетов, они хотели от 300 тысяч тонн обязательной поставки, четко по графику и по безналичному расчету. Это оказалось невозможным. По каким причинам, я думаю, не надо рассказывать".

Антон Кривенюк, специально для EADaily