Новым президентом Латвии стал поборник националистической идеи Эгил Левитс

В Сейме Латвии прошло голосование по выборам нового президента страны. В результате страну возглавил юрист Эгил Левитс, сообщает корреспондент EADaily.

За Левитса проголосовал 61 депутат Сейма и, таким образом, он значительно опередил своих соперников. Правозащитник Юрис Янсонс получил лишь 8 голосов за и 85 против, а политик Дидзис Шмитс — 24 голоса за и 69 против.

Отметим, что накануне избрания Эгил Левитс дал интервью изданию Neatkarīgā Rita Avize («Независимая утренняя газета»). У него спросили, что бы он как президент сказал бы русским жителям Латвии, которые 9 мая собираются у Памятника Победы?

«Для меня, так же как для большинства граждан Латвии, 9 мая — это День Европы. Я поэтому поздравил бы их с Днем Европы и напомнил, что они граждане Латвии и Евросоюза, то есть принадлежат к самому успешному объединению стран в мировой истории. И добавил бы, солидаризуясь с другими странами, что окончание Второй мировой войны мы отмечаем 8 мая, скорбя в этот день о всех погибших в ней. И что конкретно для нас, для Латвии, эта война фактически закончилась только в 1990−91 гг.», — ответил политик.

Он добавил: «Я придерживаюсь принципа открытой латышскости. Каждый желающий приглашается присоединиться к нашему обществу и внести свой вклад в улучшение государства. Государственным языком Латвии был и остается латышский. Латышская национальность обуславливает идентичность латвийского государства, и, как гласит 4-й пункт Европейского договора, ЕС уважает национальную идентичность своих членов. Конечно, на идентичность Латвии и латышской нации в течение столетий влияли также и культурные особенности меньшинств — и балтийских немцев, и шведов, и русских. В современной демократической Латвии каждый может сделать свободный выбор: в какой мере включиться в нашу общую латвийскую идентичность и в какой мере сохранить свою идентичность как представителя нацменьшинства. К тому же, в отличие от большинства западноевропейских стран, наше государство поддерживает культуру национальных меньшинств. Недавний закон о переходе всех школ на обучение на латышский язык — это самый существенный шаг, призванный усилить сплоченность латвийского народа. И очень многие представители русских и других меньшинств эту долгожданную политику только приветствуют».

Ему напомнили, что и сегодня, спустя почти три десятилетия после выхода Латвии из СССР, нельзя говорить о единой исторической памяти ее жителей. «Есть два пути: история и информационное пространство. Интерпретации могу быть разными, но историческая память должна основываться на фактах. К столетию Латвии историки и СМИ проделали отличную работу, чтобы люди узнали и поняли, как мы боролись за свое государство. Недавно вышел сборник эссе „Власть в Латвии“, рассказывающий о периоде от Курляндского герцогства до независимого государства. Я имел честь был с составе экспертной комиссии. В ходе работы над сборником очень ярко высветилось, как много еще неизученных страниц осталось в истории Латвии, как мало мы вписали себя в контекст европейской истории. Чем глубже мы осознаем себя, свой народ в историческом ключе, тем увереннее и ответственней мы проложим путь в будущее. Если меня изберут, история и информационное пространство войдут в число моих первоочередных забот. Нужно намного серьезнее защищать свое информационное пространство от российской дезинформации. Нужно принять во внимание, что пропаганда и дезинформация — это не журналистика», — подчеркнул Левитс.

Отметим, что 63-летний Эгил Левитс значительную часть жизни провел вне Латвии, пишет портал bb.lv. После окончания школы в 1972 году он вместе с матерью эмигрировал в ФРГ, где и прошла его молодость. Он окончил сперва юридический, а потом и политологический факультет Гамбургского университета, имеет опыт работы в германской прокуратуре и суде. После падения Советского Союза Левитс был приглашен в Латвийскую Республику на дипломатическую работу. Два года был послом страны в Германии и Швейцарии, а затем присоединился к ныне упраздненной партии «Латвийский путь», от которой был избран в парламент.

Левитс имеет и опыт работы в правительстве — почти два года был министром юстиции в кабинете Валдиса Биркавса в первой половине 90-х. Правда, особых успехов на этом посту не достиг: депутаты критиковали Левитса за неспособность в установленные сроки провести судебную реформу, а также за то, что он пытался нарушить принцип разделения властей. Левитс дважды представлял Латвию в Европейском суде по правам человека, а с 2004-го и по сей день работает судьей Евросуда в Люксембурге. Отсюда можно сделать вывод, что постоянно проживал он в Латвии, лишь будучи школьником, а в зрелом возрасте — лишь с 1991-го по 92-й и с 93-го по середину 95-го.

Если в 90-е годы Левитс был поборником либеральных идей, то затем его взгляды претерпели серьезную трансформацию и теперь он активный сторонник «национал-романтизма». Именно он написал преамбулу к конституции, провозгласившую принцип «Латвии для латышей». Эгил Левитс является горячим сторонником полного перевода школ только на латышский язык обучения.

Напомним, четыре года назад Левитс поддался уговорам политиков националистического толка и согласился участвовать в президентских выборах 2015 года. Но тогда Левитс в итоге проиграл Раймонду Вейонису. В 2019-м Левитс изъявил готовность участвовать в президентских выборах лишь в случае стопроцентной гарантии. Стоит отметить, что теперь выборы президента прошли в Сейме в условиях открытого голосования, что практически убило всякую интригу.

Депутат Сейма от оппозиционной партии «Согласие» Борис Цилевич пишет в соцсети Facebook: «Итак, награда нашла героя. Эгил Левитс получил заслуженный приз — пост президента Латвии. В первую очередь — за преамбулу, то есть легитимацию неравенства. Именно Левитс придумал, как в более или менее прилично выглядящей форме включить в Сатверсме (конституцию. — EADaily) оруэлловский принцип: все животные равны, но некоторые животные равны более, чем другие. И за это „национально настроенные“ ему бесконечно благодарны. И откровенно повторяли это на все лады в сегодняшних дебатах. В архаичной концепции Левитса язык однозначно идентифицируется с государством. Если основное назначение государственности — сохранение одного языка и одной этнической культуры, то все другие языки и культуры по определению представляют угрозу государству. Собственно, ничего нового тут нет, это классический национализм: государство принадлежит определённой этнической группе (наиболее чёткий анализ этого подхода дал Эрнест Геллнер). И как это совместимо с современными европейскими лозунгами — „Unity in diversity“, „All different — all equal“?»

«Преамбула — не просто декларация. Один из недавних примеров практических последствий её принятия — решение Конституционного суда по делу о языках меньшинств в образовании. Мы апеллировали к международно признанному принципу: одинаковое отношение к лицам, находящимся в различных ситуациях, является дискриминацией — точно так же, как разное отношение к людям, находящимся в одинаковых ситуациях. В 2005 году суд согласился с нашим подходом и оценивал соразмерность ограничений по существу. В 2019 году суд заявил, что в силу конституционного статуса латышского языка отказ в использовании языков меньшинств в образовании не является ограничением, и вообще отказался рассматривать представленные нами более чем убедительные аргументы и данные, свидетельствующие о реальном и массовом ограничении прав детей», — напоминает Цилевич.

По его словам, в рамках «преамбулизма» лояльность меньшинств проявляется не как соблюдение законов, уплата налогов, добросовестная работа на благо страны, а в первую очередь как стремление ассимилироваться. «Желание реализовать гарантированные международными стандартами права меньшинств (за пределами декоративных „культурных активностей“, которые так удобно использовать для пропаганды) выглядят подозрительно. Грубо говоря, хороший русский должен если и не стремиться стать латышом, то ограничить проявление своей „негосударственной“ идентичности собственной спальней и „национально-культурными обществами“. И уж точно не требовать от государства учёта этой особой идентичности и отражения культурного разнообразия в сфере государственного управления (например, использования языков меньшинств в общении с самоуправлениями в регионах, населённых меньшинствами)», — отмечает Цилевич.

Он добавляет, что, по существу, признание или непризнание «преамбулизма» и лежит в основе пресловутых «красных линий», начертанных националистическими партиями. «„Национальные партии“ фактически образуют одну большую суперпартию, этакую современную КПСС, сохраняющую полное единодушие и единогласие, — несмотря на внутренние войны, антипатии и дрязги. По-хорошему, Левитса и выбирать надо было бы, как Брежнева, — одного из одного. Спасти лицо помогли партии, признающие „преамбулизм“, но (пока) остающиеся вне коалиции и надеющиеся к ней присоединиться. Конечно, это единство не по всем вопросам. Границу между „идеологическим единством“ и самостоятельностью партий чётко демонстрируют некоторые недавние голосования. Например, по автоматическому гражданству детям неграждан (наиболее стойкие „преамбулисты“ считают признание гражданами пары десятков детей, родившихся в Латвии, угрозой государству). Или такой важный вопрос, как сколько часов разрешить работать иностранным студентам, обучающимся в Латвии, — да-да, именно по этому вопросу в нынешнем Сейме были самые долгие дебаты…» — отмечает депутат.

«Но по большинству политических вопросов даже те партии, которые провозглашают себя либералами (в первую очередь „Для развития/За!“) энергично поддерживают архаичную национал-консервативную политику, активно показывая: мы ваши, буржуинские! А как иначе — за вольнодумство тут же вылетишь из обоймы, желающие заменить уже в очереди стоят… Если либералы говорят, как либералы, но ведут себя, как национал-консерваторы — кто они на самом деле? :-(Избрание Левитса — очередной этап официального признания и закрепления архаичной, националистической концепции государства. Латвии образца 1934 (намёк на переворот, по итогам которого Карлис Ульманис стал единоличным диктатором Латвии. — EADaily), а не 1918 года. Вряд ли в современной Европе такая модель конкурентоспособна — а значит, парадоксально, каждый следующий шаг по её укреплению приближает момент, когда от неё волей-неволей придётся отказываться. Постараемся, чтобы этот момент наступил возможно раньше…» — призвал политик.