Вадим Трухачев: «Русское предложение» для Белоруссии — трудно, но выполнимо

События в Белоруссии набирают обороты. И всё чаще встаёт вопрос о том, что будет со страной в ближайшие годы. Запад, и в особенности Польша, упорно работают над укоренением в стране прозападного, антироссийского и антирусского сознания. В силу особенностей белорусов Россия может достойно ответить на данный вызов, только отталкиваясь от русского единства и русской общности. Безнациональное евразийство, простое антизападничество или упор исключительно на советский период едва ли помогут.

Происходящее сегодня в Белоруссии — это не только вопрос о том, уйдёт ли Александр Лукашенко с поста президента, или ещё какое-то время побудет у власти. Пока и оппозиционные, и проправительственные митинги не слишком изобилуют лозунгами, посвящёнными геополитическому выбору страны. Однако уже очевидно, что в скором времени данный вопрос появится в повестке дня — причём и в случае ухода действующего главы государства, и при условии сохранения его у руля страны.

И тут как самим белорусам, так и внешним силам придётся иметь дело с весьма своеобразной картиной. Если сравнить Белоруссию со всеми соседями или же просто странами Европы, обращает на себя внимание не очень высокий уровень этнического «я» местного населения. Да, имеет место государственный патриотизм, любовь к своей земле, городу. Но это ещё не этническое самосознание, а только его предпосылки — пусть и значительные. Окончательные его очертания с большой долей вероятности начали формироваться в последние пару недель.

Причины этого вполне понятны. Белоруссии как отдельного государства в границах, близких к нынешним, до 1991 года не существовало, да и границы Белорусской ССР полностью оформились в 1945 году. Ранее столицами для белорусов могли быть Москва, Вильнюс (Вильно), Варшава, Петербург, но не Минск, Полоцк или Гродно (если, конечно, не брать небольшие княжества в составе Киевской Руси). К тому же на этой земле жили и православные, и католики, а до середины XIX века — ещё и униаты.

Белорусское национальное движение оформилось намного позже, чем у соседей, — ближе к концу XIX века. Причём среди политически активных белорусов с самого начала были как «самостийники», так и сторонники единства с русскими или поляками. Православные нередко называли себя «русскими», католики — «поляками». Среди самоназваний ещё 100 лет назад мелькало даже слово «тутейшие». И то, и другое, и третье мы можем наблюдать и сегодня, прибавив к этому ещё «советско-белорусскую» составляющую.

В какую сторону хотели бы двинуть белорусское сознание на Западе или же в соседних с ней странах (кроме России), — говорить излишне. Поддержку с той стороны получают преимущественно силы, говорящие о том, что белорусы — никакие не русские, выступающие за отрыв Белоруссии от России и её сближение с Евросоюзом и НАТО. В качестве положительного опыта предлагается Великое княжество Литовское, Речь Посполитая, иногда — Польша 1921−1939 годов, а также несостоявшаяся толком Белорусская народная республика (БНР).

Наиболее активно здесь выступает Польша. Её опора — католическое население, составляющее, по разным оценкам, от 7% до четверти населения Белоруссии. Местными национальными героями предлагается считать сражавшихся с Российской империей Тадеуша Костюшко или Константина (Кастуся) Калиновского. По сути дела, речь идёт о навязывании белорусам польских героев, ибо, несмотря на очевидную связь с территорией современной Белоруссии, они считали себя поляками и сражались за польское дело.

Но кроме рассказов о прошлом, Польша предлагает и вполне осязаемые контуры недалёкого будущего — вхождение в Евросоюз и НАТО, где поляки выступали бы главными адвокатами белорусов. Далее же вступает в игру привлекательная сторона (без всякой иронии) членства в Евросоюзе, где существует высокая социальная защищённость, возможности для развития своего дела, разделение властей, свободные выборы. Про издержки и «тёмную» сторону евроинтеграции белорусам, конечно, с той стороны никто говорить не будет.

У следования такому курсу есть очевидные изъяны. Это связано как с экономической, так и с культурной стороной дела. Естественно, что разрыв с Россией больно ударит по кошельку почти каждого белоруса. Естественно, что придётся через колено ломать белорусов в плане языка. Несмотря на все попытки внедрить мову, подавляющее большинство белорусов считает своим родным языком русский и едва ли захочет его быстро «забыть».

Тем не менее, пусть и в смягчённом виде, подобная пропаганда приносит определённый успех. И дело не только в том, что современная Россия мало занималась продвижением своей «мягкой силы». Инструменты её вполне можно создать, но вот что мы будем предлагать белорусам? Говорить об общей Победе в Великой Отечественной войне можно и нужно, но это всё же взгляд в прошлое. Нужен привлекательный образ будущего, не сводящийся просто к производственной цепочке предприятий и продвижению на какие-то рынки…

Нравится нам это или не нравится, но Евросоюз и Польша предлагают белорусам более-менее стройные и целостные идеи, и на них России надо отвечать. Но, даже если удастся поднять жизненный уровень российского населения, совершенно не факт, что белорусы, привыкшие за годы Советской власти (и тем более независимости) к своей собственной республике, автоматически к нам потянутся. Так что над результативным ответом придётся работать долго и кропотливо.

Пока взамен предлагается евразийская интеграция. Она, конечно, имеет свои достоинства, но пока она скорее говорит о желудке и кошельке, но не о душе и мыслях. Если же открыть её ценностную сторону, то сразу обнаружатся существенные изъяны. Даже если считать, что Белоруссия является искусственно созданным государством, всё равно белорусская земля имеет свою географию и историю, а определённое политическое сознание у её жителей есть. И оно во многом не «евразийское».

Сводить всё к Великой Отечественной войне и пребыванию в составе СССР — значит, сужать поле для манёвра. В таком случае нечего будет ответить антироссийским пропагандистам, что война 1812 года была для белорусов «чужой». Да, благодаря Советскому Союзу Белоруссия стала всесоюзным «заводом» и та эпоха принесла ей много хорошего. Но и нехорошее тоже имело место, и за него можно зацепиться. И указать на то, что РСФСР и БССР существовали как разные республики.

Остаётся один выход — говорить о русской и православной общности. И здесь поле для манёвра будет гораздо шире, и начнётся оно с Киевской Руси. Конечно, среди предков белорусов имелись литовские племена — но они и вокруг Москвы жили. Было Великое княжество Литовское, но ведь оно называлось княжеством Литовским и Русским. Многие русские (великорусские) княжеские рода являлись выходцами с территории современной Белоруссии. Так что кровнородственные связи существовали давно, как и общие святые в общей Русской православной церкви.

Белорус Симеон Полоцкий внёс немалый вклад в создание общего для нас русского литературного языка. Русскую культуру создавали имевшие белорусских предков Фёдор Достоевский и Дмитрий Шостакович, русскую науку — Софья Ковалевская и Павел Сухой. Выходцы из Белоруссии занимали видные посты и в Российской империи, и в СССР. Характерный для белорусов говор под названием «трасянка» можно услышать и на Смоленщине, и на Брянщине. И это только малая часть общих корней и общего прошлого, которое с Польшей и Литвой не сравнишь.

Что касается модели общего будущего, то здесь, конечно, Россия должна для начала определиться с ним для себя. Но, беря лучшее из общего прошлого, вполне можно строить будущее на основе того, чтобы не превращаться в задворки ни мира, ни Европы. И это общее русское будущее, отталкиваясь от общего русского прошлого великороссов и белорусов, сформулировать проще, чем формировать его на безнациональной евразийской основе или исключительно на советской.

Кроме того, русское национальное сознание намного шире, чем идеологические или географическо-культурные догмы. Оно включает в себя советский опыт, но в нём имеются и иные пласты. Оно во многом построено на противопоставлении себя Европе, но не столь жёстко и безальтернативно, как это выглядит у евразийцев. И оно для привыкших быть Европой (или как минимум рядом с Европой) белорусов совершенно не выглядит столь неприемлемо.

А объяснить то, к чему может привести радикальное западничество, можно на примере Украины или России 1990-х годов. Да, собственно, нынешние поколения белорусов и так это знают. Потому опора на русское единство выглядит как оптимальная стратегия по недопущению отрыва Белоруссии от России. Естественно, что для этого России надо не бояться использовать слово «русский» на высшем государственном уровне. Но при наличии государственной воли дело можно сдвинуть с мёртвой точки.

Русские и белорусы в действительности являются одним народом (вопросы есть разве что насчёт белорусов-католиков). Никакой большой культурной и языковой разницы между Смоленском и Витебском, Брянском и Гомелем, Великими Луками и Полоцком нет, а количество родственных связей просто зашкаливает… Но это из России так кажется. В Белоруссии годами объясняли другое (когда более жёстко, когда мягче). Поэтому для убеждения в этом белорусов потребуется время.

Но шансы есть. Среди белорусских общественных деятелей есть те, кто считает себя русскими. И даже Лукашенко не раз говорил о белорусах как о «русских со знаком качества». Потом он уже заговорил иначе, но во время начавшихся митингов из его уст опять прозвучало слово «русские». То и дело произносят его и многие простые белорусы. И противостоит нам там (пока) скорее вариант польской национальной идеи с элементами западно-украинской, идея антирусская, а не собственно белорусская. Европейский путь — это уже производное от неё.

Так что надо работать, и при создании образа «белоруса как части русского народа» вероятность разрыва Белоруссии и России резко снизится, а сближение пойдёт быстрее. В противном случае рано или поздно «литвинство» или полонофилия станут в Белоруссии, пусть и с оговорками (в том числе и географического свойства), господствующими. И более болезненного удара для России и русских трудно себе придумать.