«Мы находимся в низкой стартовой готовности к активизации» — Ходаковский

В ДНР пристально следят за развитием событий в Белоруссии, потому что белорусский фактор будет оказывать влияние на геополитику, куда в конечном итоге вписан и донбасский конфликт. Об этом в интервью EADaily заявил известный военный и политический деятель ДНР, основатель батальона «Восток» Александр Ходаковский. По его мнению, дальнейшее развитие событий на фронте во многом будет обусловлено внешними обстоятельствами, а эскалация может начаться в любой момент — как только западной коалиции потребуется задействовать Украину в качестве одного из рычагов давления на Москву, в том числе и на фоне белорусских событий.

— Какова сейчас обстановка на фронте и насколько устойчиво нынешнее перемирие?

— Оценивая ситуацию на фронте, мы часто рассматриваем ее как какое-то самодостаточное явление. На самом деле все наши военные обстоятельства — это исключительно инструментарий в глобальной политической игре. Есть запрос в политике на активизацию на фронте, значит, активизация обязательно будет. Спровоцировать ситуацию совсем несложно. Боевые действия на любом участке фронта, даже локальные, при наличии политического запроса могут обернуться масштабной активизацией. На сегодняшний день нужно оценивать нашу военную обстановку исключительно через призму политических обстоятельств. Что сейчас является ключевым моментом? Выборы в США. Понятное дело, что Украина, как зависимое от Америки квазигосударство, ждет разрешения этой ситуации.

У демократов и республиканцев отношение к Востоку, и, в частности, к России, разное. Ни те ни другие не являются нашими друзьями, но у них отличаются приоритеты. Нам выгоден приход к власти в Америке тех, для кого Россия, восточное направление, в том числе украинское, не является приоритетом. Пока у власти был и продолжает оставаться Трамп, мы наблюдали относительное затишье, и на фронте в том числе. Потому что у Трапа свои геостратегические цели. Если придут его противники, у которых антироссийская риторика более радикальна, чем у сторонников Трампа, то не исключено, что начнется полномасштабное давление на нас со всех сторон.

Украина уже является готовым антироссийским инструментом по своей сути. Если Украину задействуют пришедшие к власти ястребы, то в таком случае активизация на фронте, на мой взгляд, будет практически неизбежной, и Украина, несомненно, окажется включенной в масштабную антироссийскую кампанию. Главная задача в этом случае остается прежней — создать несколько одномоментных точек напряженности, чтобы Россия задыхалась в попытках локализовать их. На фоне всего происходящего будут выдумывать новые инсинуации, будут обвинять в очередных смертных грехах Россию и усиливать на нее санкционное давление.

Украина сейчас ждет развития этих событий. Но, ожидая глобальных политических перемен, Украина не ослабляет своей готовности на линии соприкосновения. Если им будет поставлена задача, они могут в любой момент создать напряженность и перейти к активным боевым действиям. Для этого у них все есть. Все несущественные перемещения вдоль линии фронта «ближе-дальше» с практической точки зрения ничего в себе не несут. Значительный ресурс сосредоточен вблизи линии соприкосновения, и то, что он отведен на какую-то дистанцию, не означает, что через 40 минут он не сможет быть возвращен на боевые позиции. Они (ВСУ. — EADaily) продолжают разведку и доразведку. Вчера мы, например, задержали одного из агентов украинских спецслужб, который в вечернее время ходил и снимал расположение наших частей, дислоцирующихся вблизи линии фронта. Я уверен, что, как только начнется активизация, они выдвинутся на свои боевые позиции и ничто не помешает им нанести удар по приоритетным для них направлениям. То, что где-то там перегруппировалась техника и были обнаружены отдельные ее единицы, является частностью, не имеющей существенного значения. Важно, что Украина глобально не отвела войска, что здесь сосредоточено достаточное количество личного состава, техники и вооружения для того, чтобы начать эскалацию.

Я думаю, что у них уже продуманы планы, которые могут быть реализованы в случае эскалации. Если бы я был на месте украинских стратегов, то для меня основной приоритетной задачей, даже больше с политической, чем с военной точки зрения, оставался бы выход к государственной границе Украины. Это сразу политизирует вопрос. Ведь наступление не будет спонтанным, это наступление будет согласовано со специалистами НАТО, ЦРУ. Естественно, все, что можно будет задействовать, начиная от спутников и заканчивая беспилотной авиацией, будет задействовано и нацелено на участок границы между Россией и бывшей Украиной, нынешней нашей границей. Выход на госграницу является приоритетной и главной задачей для Украины, и они ее попытаются реализовать. Все остальные локальные вопросы, стоит им только отсечь нас от границы, окажутся всего лишь вопросами времени. Они в любом случае не станут сразу тратить ресурсы на взятие крупных городских агломераций, они просто блокируют их и пойдут дальше к границе. Я уверен, что именно такой сценарий и будет разыгрываться Украиной. Для этого нужны минимальные затраты — сделать широкие проколы в линии фронта и двигаться по нашим тыловым просторам. Сейчас все поставлено на паузу, но это не означает, что они все расслабились. Явные признаки перехода к миру — возвращение основных подразделений к местам дислокации и сохранение на линии фронта ограниченного контингента для контроля линии фронта как новой границы. Но этого нет, и, поскольку ничего не поменялось ни у нас, ни у них, то, значит, мы находимся в низкой стартовой готовности к активизации. Остается вопрос за политикой — как там решится на политической арене, так и будет.

— Какой военной тактики, на ваш взгляд, резонно в этой ситуации было бы придерживаться силам ДНР?

— Вопрос сложный не с точки зрения тактического анализа, а с точки зрения оценок. Оценки эти я не стеснялся давать и раньше. Я считал, что мы недостаточно готовы к столкновению с Украиной один на один, потому что мы с меньшей эффективностью использовали отпущенное нам время, чем украинская сторона. Украинская сторона, по крайней мере, за эти годы научилась модернизировать свои танки, на базе существующих образцов вооружения создавать новые, те же противотанковые комплексы «Стугна». Плюс страны бывшего Варшавского договора не прекращали снабжать Украину техникой и вооружением, которая им сейчас самим не нужна, так как они перешли на стандарты НАТО. Украина свой потенциал в чем-то наращивала, вооружения и боеприпасов у нее теперь достаточно. В то же время у нас ситуация осталась с 2015 года примерно одинаковой по сегодняшний день. Мы не увеличили ни численность своих вооруженных сил, ни свои возможности по линии вооружений. Мы структурировали свою армию — из ополчения попытались создать более-менее регулярную структуру, но, на мой взгляд, кардинальное качество этих образований, по сравнению с ополченческим периодом, не поменялось. Может быть, в какой-то степени снизилась мотивированность. Затяжная война с неясными перспективами не позволяет людям долго хранить в себе высокие порывы, которые ими руководили в 2014 году. Наша модель действий в случае обострения будет примерно дублировать происходящее в 2014 году. Из-за недостаточной численности личного состава, чтобы удерживать линию фонта на всем ее протяжении, мы будем использовать естественные преграды. Но при этом есть опасность, что мы откроем для противника оперативный простор, помогая ему реализовать политическую задачу потенциально возможного выхода к границе. Но у нас другого выхода и модели, к сожалению, нет, будем действовать и работать с противником так, как подскажут обстоятельства. Очевидно, что мы будем импровизировать, будем смотреть, насколько он боеспособен, потому что позиционная война, отсутствие активных боевых действий в равной степени действует на нас и на них.

Я всегда говорил, что с точки зрения вооружений, новых типов вооружений и количества боеприпасов противник находится на нормальном уровне. Но вот его личный состав тоже шесть лет стоял практически недвижим в рамках окопной войны и никаких новых навыков, особенно навыков, связанных с маневрами, не приобрел. Ни командиры не умеют маневрировать какими-то соединениями, ни солдаты не умеют действовать в наступлении, и опыта за эти годы они не приобрели.

Первый период высокой активности для них как раз ознаменовался больше отступлениями, чем наступлениями. Ни одни их наступательные операции не увенчались успехом. Они занимали только то пространство, которое было нами оставлено. Их попытки завладеть городами там, где нами было оказано сопротивление (Ясиноватая, Иловайск), такие операции, как Дебальцевская, показали, что мы в наступлении оказываемся более эффективными, чем противник. Сказать, что у них появилась чрезмерная мотивация, тоже нельзя. Я вижу в украинском обществе высокий уровень разочарования войной и последствиями Майдана.

— Белорусские события как-то отразятся на политической и военной составляющей?

— Это фактор, который в целом влияет на геополитику. Если преследуется цель создать России как можно больше трудностей, то это все взаимосвязано, это звено одной цепи. России, конечно же, будет тяжело разрываться на несколько фронтов, если ее внимание будет приковано еще и к Белоруссии. Раньше мы видели, что в те моменты, когда усиливалась активизация на сирийском фронте, автоматически спадало внимание к Донбассу в силу невозможности одновременно удерживать в фокусе и то и другое. Если появится еще и Белоруссия, то придется попотеть, потому что ресурсы даже такой огромной страны, как Россия, тоже небезграничны. А сейчас мы видим, что протесты в Белоруссии не то чтобы уже идут на спад. Несколько дней назад была ситуация в Бресте, когда протестующие просто обратили в бегство ОМОН, заставили его отступать, а это говорит о том, что протест вышел на другой уровень. Удастся ли Лукашенко справиться? Если не удастся, то тогда под проблемы Белоруссии нашим противникам логично будет начать создавать проблемы и здесь, а затем уже предпринять попытки покачать радикалов на Кавказе, попытаться дестабилизировать обстановку еще и там. В любом случае белорусские обстоятельства будут иметь прямое значение для нас, а это все взаимоувязано, потому что рассматривать Украину вырванной из контекста мировой политики на сегодняшний день абсолютно нельзя. Она втянута во все эти глобальные процессы и является одним из способов воздействия на Россию. Конечно, мы пристально следим за развитием событий в Белоруссии.

— Могут ли белорусские события как-то повлиять на Минские соглашения? Будут ли они трансформироваться во что-то новое, на ваш взгляд?

— Минские соглашения были подписаны на фоне подавляющего превосходства нас над Украиной на тот момент. Причем как военного, так и политического превосходства. На Украину было оказано серьезное давление, причем западные страны, такие как Франция и Германия, тогда оказывали содействие в давлении на Порошенко, потому что всем нужно было купировать эту ситуацию. Европе, наверное, уже вынесшей уроки из югославских событий, не сильно хотелось, чтобы разгоравшаяся война все ближе подбиралась к ее границам. По крайней мере, я себе это именно так объясняю. И вот они работали 16 часов с Порошенко, да и нас наклоняли очень крепко в процессе подписания всех этих пунктов. Захарченко сопротивлялся, не хотел соглашаться по многим пунктам. Но наше доминирование было на тот момент очевидным, и Порошенко ничего не оставалось, кроме как подписать все эти достаточно невыгодные ни нам, ни Украине пункты.

Наша позиция рассматривалась тогда через призму Новороссии, через призму движения вперед, и нас тогда не устраивала остановка на тех рубежах, на которых мы до сих пор и стоим. И для Украины подписание мира на условиях ДНР и ЛНР было позорным актом. Порошенко долго ломался, сопротивлялся, но в итоге был вынужден подписать эти соглашения.

Сейчас такого доминирования над Украиной у нас нет, у нас нет тех рычагов воздействия и тех козырей, которые были на момент подписания «Минска-2». В конце концов это Минское соглашение при условиях, что мы не можем заставить Украину его реализовать, само по себе выродилось. Оно является больше площадкой для решения второстепенных вопросов и создания информационного фона, для того, чтобы извлекать, как говорил один известный персонаж, хайп из самого процесса. Очевидно, что этот переговорный процесс сегодня не принесет уже никакого результата. Украина уже сегодня не признает их дееспособность и ставит вопрос перед Верховной радой о том, что Минские соглашения противоречат Конституции Украины. Это говорит о том, что де-факто они не намерены выполнять эти соглашения. И только восстановление статуса нашего доминирования поможет заставить Украину приступить к реализации Минских соглашений. Но тогда возникает вопрос: если мы встанем в положение, когда будем довлеть над Украиной, то зачем нам уже самим нужны эти Минские соглашения?

Следующий «Минск» будет уже другим, будет ли это Минск, Москва, Брест или Берлин — уже не важно. В нынешнем виде Минские соглашения имели бы смысл пять лет назад, они имели бы смысл сейчас, если бы Украина вдруг решила начать их реализовывать. Но, поскольку Украина не продемонстрировала такой готовности, можно констатировать их преждевременную кончину. Таким образом, «Минску» ничего не светит ни в каком виде. Будем мы наседать на Украину, значит, они уже будут неактуальны в силу слишком скромных требований к Украине с нашей стороны. Будет доминировать западная коалиция, где Украина играет роль «шестерки», она тем более не пойдет на минские условия. Если они будут уверены, что завтра заберут все, то зачем им нужно какое-то сохранение наших автономий и расширенных прав? Зачем? Они будут уверены, что на правах победителя зайдут на эти территории и установят на них такой режим, какой им захочется. И, даже если ничего не будет и все останутся на прежних позициях, Минские соглашения выполняться не будут. Так как, если бы они имели шанс быть выполненными, они выполнились бы три или четыре года назад. Но говорить о них нужно, потому что это политика.

Возвращаясь к вопросу о наших реакциях и предупреждениях по поводу выдвижения Украины в серые зоны, занятия там обороны и укрепления своих позиций, то честно скажу, что Украина действует абсолютно правильно и грамотно. Я бы на месте наших главнокомандующих действовал точно таким же образом. Мы все время жалуемся, что Украина что-то нарушает, но разумная инициатива с нашей стороны в рамках условного мира позволила бы нам что-то выигрывать, получать какие-то козыри. А сейчас Украина завладевает информационным и физическим пространством, занимая эти серые зоны. Мы же только реагируем на это.

Если говорить об истории под Шумами (ДНР призывала Украину уничтожить укрепления в серой зоне в районе н. п. Шумы под Горловкой, возведенные в нарушение подписанных соглашений. — EADaily), то украинские офицеры говорили, что заняли позиции, оставленные противником. Мол, мы на них зашли и приобрели тактическое преимущество на тех участках фронта, где осуществили эти маневры. В то же время они отошли назад по требованию своего правительства. Наше руководство поставило ультиматум, их правительство отреагировало, отозвало назад свои подразделения, которые зашли на вновь приобретенные и осваиваемые позиции, но, по сути, они остались на своей линии фронта, на той же, где они и были раньше. Это мы, оставляя позиции, обеспечили разрыв между нами и противником и выровняли линию фронта для того, чтобы упростить какие-то коммуникативные вопросы.

Часто на вынесенных вперед позициях, которые со всех сторон простреливаются противником, сложно ротировать личный состав и обеспечивать его всем необходимым. Мы сплошь и рядом сталкиваемся с этим, и мы вынуждены отходить назад, чтобы выровнять линию фронта, защитить наши позиции с флангов. Получается, что, оставляя в тактических целях свои позиции, мы отдаем их противнику. Но вот сейчас мы потребовали уйти, и противник в конце концов отреагировал на это требование. Реакция Зеленского обусловлена тем, что они сейчас находятся в предвыборном периоде (25 октября на Украине состоятся региональные выборы. — EADaily), и мы на этом поспекулировали. Но остается открытым вопрос, если бы они уперлись, чтобы мы делали дальше? Если бы стали разбивать их позиции, как обещал Пушилин, на нас бы посыпались обвинения, что мы первыми нарушили перемирие, открыли огонь. Здесь все балансировало на уровне уверенного блефа, потому что Украина была и остается заинтересованной до момента выборов в органы местного самоуправления в поддержании тишины, чтобы правящая партия «Слуга народа» сумела набрать побольше голосов.

Ситуация очень утилитарная, и это не говорит о том, что мы достигли такого уровня, когда можем ставить ультиматумы Украине, которые она, щелкнув каблуками, пойдет исполнять. Нет, просто мы подобрали удачный момент, когда Украина не была заинтересована в эскалации конфликта и пошла на уступки. Но это не система, это разовая ситуация. То есть все снова сводится к вопросу, кто над кем доминирует.