Никто не оценит наше перемирие, если это — не Стояние на Угре

«Для кого мы всё хотим быть хорошими?» — этот вопрос поднимает в своём Telegram-канале Андрей Медведев в связи с рождественским перемирием. И сам же признаётся в том, что точного ответа на него нет.

Так для кого же Россия должна стараться выглядеть хорошей?

Для Запада? Для Запада в принципе нет хорошей России. Была два раза. В 1917 и 1991 годах. Когда должна была развалиться и дать порвать себя на западные колонии. Запад нас поздравляет с Рождеством новым пакетом военной помощи Киеву.

Для Украины? Серьёзно? Для политиков и нацистов? Так им плевать, они нас хороших убить хотят и плохих нас убить хотят.

Для украинских православных, тех, что не предали Церковь? Но они за православие, а не за Россию. Типичный пример — боксёр Ломаченко. Православный. Патриот Украины. Желает ей победы.

Для себя? То есть хотим ещё раз себе показать, что, как православные люди, мы можем «побеждать зло добром»? Хотим показать себе, что мы хорошие, что Вера не пустой звук? Зачем?

Христианин вообще, а православный человек в частности, традиционно сомневается в себе. Притча про фарисея и мытаря, помним же?

Мы хотим чего? Показать, что мы лучше кого-то? Снова — зачем?

Вообще, русская военная история — она совершенно про другое. С точностью до наоборот. Иван Грозный начинает штурм Казани именно что в Покров Божьей Матери, а Дмитрий Донской на Куликовом поле рубит вражину в Рождество Пресвятой Богородицы. А на поле боя русские поют тропари. «Иные же весело идяху и тропари, иные же мученичны пояху».

А Михаил Кутузов везёт с собой в европейский поход икону Казанской Божьей Матери, а Бородино он подгадывает под день Владимирской иконы. Таких примеров сотни.

Рождественское перемирие — это традиция совершенно другой культуры, других смыслов, других религиозных принципов. Русский Христос, русская Богородица — это в русской традиции покровители воинов.

Александр Суворов перед боем служит молебны. Его христианское милосердие выглядит так:

«Пушки твои, люди твои, вали на месте, гони, коли, остальным давай пощаду! Они такие ж люди: грех напрасно убить. Умирай за дом Богородицы, за Матушку, за Пресветлейший дом».

В туркестанских походах полковые священники идут на штурмы с войсками. Во время взятия Ташкента отец Андрей Малов, будучи окружён неприятелем, поднимает над головой крест — и солдаты отбивают и его, а потом он ведёт их дальше на штурм.

Русская церковь традиционно поддерживала воина, ратника. Православный человек, конечно, не любит войну, но он любит Отечество.

Собственно, сегодня так и вышло, что русские солдаты с Божьей помощью отразили атаки неприятеля. А где-то и потеснили его. Что лишь доказывает тесную связь солдат нынешних с их героическими предками.

Ну а что до вопроса про перемирие, его цели и кому мы хотим понравиться, то ответ для автора очень прост. Человек не совершенен. Может и ошибиться. Бывает. Кто не ошибался.

Тут вот ошибка не столько том, что мы решили предложить перемирие (хотя это, повторю, чужая традиция). А в том, что снова подумали, будто кто-то там на Западе это оценит. Что там ещё остались разумные люди, способные что-то осознавать вне ненависти и русофобии.

В итоге не оценили чужие люди там, не поняли совершенно свои, наши люди тут.

У нас вообще форма перемирия — это Стояние на Угре.

Однако на ошибках учатся. Путь к Победе труден.

Но как говорил святой Александр Невский, «сии на колесницах, и сии на конех: мы же во имя Господа Бога нашего призовем. Тии спяти быша и падоша».