Армения и «новый» Иран: удастся ли сохранить статус-кво на Южном Кавказе

Рамочное соглашение между странами «шестёрки» и Ираном, достигнутое в Лозанне 2 апреля, настроило бóльшую часть армянских комментаторов на ожидание позитивных последствий. Надежды связываются, прежде всего, с улучшением «микроклимата» армяно-иранских экономических отношений, в последнее время демонстрирующих застой. ИАЦ VERELQ анализирует перспективы армяно-иранских отношений и последствия возможных изменений в позиции Тегерана.

Стагнацию некогда интенсивных экономических контактов, приведших к середине «нулевых» к запуску ряда масштабных двусторонних проектов, армянские авторы склонны объяснять издержками сложных отношений Ирана с Запада. Теперь, когда перспектива снятия с Тегерана санкций выступила с особой рельефностью, местные политики и экономисты поспешили с позитивными оценками.

Результатом урегулирования Тегераном и западными столицами своих разногласий не только в вопросе ядерной программы ИРИ, но и всего комплекса геополитических противоречий, как полагают многие в Ереване, должен стать существенный рост экономических связей двух соседей. Будет придан новый импульс застопорившимся проектам строительства железной дороги, нефтепродуктопровода, третьей высоковольтной линии электропередачи между Арменией и Ираном, пограничной Мегринской ГЭС. Одновременно повысится инвестиционная привлекательность армянского рынка для иранских компаний, ориентирующих свою экспортную продукцию на лежащие к северу от армяно-иранской границы внешние рынки. Туристическая притягательность Армении для иранских граждан возрастёт. А вместе с этой, рисуемой комментаторами «идиллии», не применит пойти в гору и наиболее конкретный показатель роста экономического сотрудничества Армении и Ирана — их товарооборот.

Заметим, подобные оценки страдают не только очевидной завышенностью ожиданий, но и зачастую представляют контекст двусторонних армяно-иранских отношений в отрыве от разворачивающихся на Южном Кавказе и в сопредельных регионах политических процессов. Армения и Иран не находятся в «безвоздушном» пространстве, на них, как и на все соседние государства, оказывают воздействие текущие геополитические условия. Оздоровление отношений Запад — Иран, на самом деле, открывает перед Ереваном и Тегераном новые возможности. Но таким улучшением ещё надо разумно воспользоваться, и оно не может пониматься однолинейно, исключительно под призмой намечающихся для Армении перспектив.

Экономическая плоскость армяно-иранских отношений все последние годы была тесно привязана к внешнеполитическим приоритетам Исламской республики. Тегеран укреплял своё армянское направление с опорой на инструментарий экономических проектов энергетического и транспортного характера, в первую очередь, отталкиваясь от необходимости разрыва кольца геополитической изоляции, которое выстраивал Запад вокруг ИРИ с вовлечением некоторых ближневосточных сил.

Сохранит ли армянский вектор в иранской внешней политике прежнюю привлекательность или же он будет оттеснён на «задние планы» региональных процессов? Вот вопрос, который потребует своего прояснения в обозримой перспективе.

Малый рынок Армении, отсутствие у республики инвестиционного потенциала и слабая технологическая база делают «армянское окно» для Ирана во внешний мир не столь уж значимым именно в экономическом отношении. Армения для Ирана — это, скорее, потенциальный «трамплин», а не важная и, тем более, конечная точка выстраивания далеко идущих транснациональных экономических проектов. Однако все ныне имеющиеся в армяно-иранском запаснике проекты отмечены условной печатью географической «тупиковости». Иными словами, они начинаются и завершаются в Армении и Иране, не имея продолжения с выходом на рынки третьих стран. Наиболее перспективным проектом с прицелом на трансграничность могло бы стать строительство железнодорожной дороги. Но многообещающее начинание двух соседей тянется уже несколько лет, обретая всё новые оттенки своей экономической невостребованности не только для, например, России, но и самого Ирана. Текущий объём армяно-иранской взаимной торговли с существенным запасом осваивается имеющимися маршрутами грузовых авто- и авиаперевозок. За 2014 год Армения и Иран наторговали на $291,1 млн. Двусторонний товарооборот снизился на 0,8%. По последним статданным, торговый оборот Армении с Ираном за январь-февраль текущего года составил $29,6 млн, снизившись на 18,5% по сравнению с тем же периодом 2014 года.

Примечательно, что объём взаимной торговли Армении с Турцией сопоставим с армяно-иранским аналогом, к тому же здесь наблюдается существенная динамика роста — $233,8 млн, увеличение на 10,2% по сравнению с 2013 годом. Как известно, между Арменией и Ираном нет никаких политических препятствий для наращивания торгово-экономических связей, все границы открыты и работают в достаточно напряжённом режиме обеспечения грузовых и пассажирских потоков. Но Турция не на много отстаёт от Ирана в объёмах торговли с Арменией при всех имеющихся между Анкарой и Ереваном политических противоречиях.

Повлечёт ли снятие международных и односторонних санкций с Ирана качественный прорыв в армяно-иранских экономических связях — вопрос, не терпящий упрощённых подходов. Приведём только один пример, демонстрирующий неоднозначность армянских позитивных ожиданий от грядущей разрядки в отношениях Иран — Запад. В проектно-сметной документации министерства финансов Армении по строительству железной дороги с Ираном отмечается необходимость загрузки будущей магистрали на 80% перевозками с юга на север — 30% иранской нефти, поставляемой на европейские рынки. Даже для непосвящённого человека, далёкого от понимания нюансов нынешней политической и экономической конъюнктуры в отношениях Ирана с Западом, заметна определённая завышенность ожиданий финансового ведомства республики. Напомним, что в 2011 году, то есть до вступления в силу поныне действующего европейского эмбарго (с 1 июля 2012 года) на импорт иранской нефти, страны Старого Света закупали только 18% жидкого углеводорода Ирана. Не одними только сложными отношениями Тегерана с западными столицами определяется малая вероятность направления существенного потока иранской нефти на европейские рынки с использованием пока только проектируемого железнодорожного пути. Иранское «чёрное золото» если и пойдёт в обозримой перспективе в северном направлении, то, вероятнее всего, не в Европу и не с использованием маршрута, пролегающего по армянской территории. Большая российско-иранская сделка, в рамках которой основная составляющая зиждется на реэкспорте российскими компаниями иранской нефти в обмен на расширение базы торгово-экономического сотрудничества двух стран, имеет иной вектор своей реализации. Для этих целей Москва и Тегеран изыскивают удобные логистические схемы в привязке к нынешним или перспективным транспортным коммуникациям в Каспийском регионе. Железнодорожная смычка иранской и азербайджанской железных дорог на участке Решт — Астара может стать важным подспорьем для направления существенного нефтяного потока из Ирана в Россию.

Планы Еревана презентовать проект железной дороги Армения — Иран в качестве наиболее удобного транспортного маршрута, связывающего порты Персидского залива с черноморским берегом Грузии понятны. Но зарубежный инвестор должен увидеть за этим правильным общим экономическим обоснованием конкретную результативность для себя, прежде всего, выраженную в параметрах сроков окупаемости, загрузки железной дороги и её стабильной эксплуатации в конфликтогенном регионе. По версии армянских источников, строительство полотна займёт 6−7 лет, окупаемость — 28 лет, эксплуатация — 50 лет. Ожидаемое начало работ предусмотрено на первую половину 2015 года, а их завершение — до 2022 года. Объём затрат на реализацию проекта может составить около 3,5 млрд. долларов. Помимо указанных выше планов по загруженности дороги нефтью и нефтепродуктами, армянские специалисты отмечают возможность перевозки по ней металлической руды из южных месторождений республики, в том числе медного и молибденового концентратов с крупнейшего в Армении Зангезурского месторождения. Общая загрузка транспортного маршрута, что представляет для внешнего инвестора особую значимость, оценивается ведомствами республики на уровне до 25 млн. тонн грузов в год. Это весьма амбициозный ориентир, усомниться в достижении которого заставляет ряд факторов. К примеру, в конце 2013 года представители «Южно-Кавказской железной дороги» (ЮКЖД), являющейся 100% дочерней компанией РЖД, оценивали ежегодную максимальную загрузку железной дороги на уровне 15−18 млн. тонн грузов. При этом подчёркивалось, что только такой объём грузопотока позволит сделать проект окупаемым, пусть и в долгосрочной перспективе.

Ещё более неоднозначными для Армении представляются политические последствия сближения Тегерана с евроатлантическими столицами на некой конструктивной геополитической платформе разрешения имеющихся противоречий. В период экономических санкций и политической блокады Ирана со стороны западного сообщества, который, заметим, продолжается до сих пор, Кавказский регион не входил в круг наиболее приоритетных для Тегерана внешнеполитических направлений. Статус-кво в регионе, в основе которого находятся, в том числе и такие элементы, как состояние «ни войны, ни мира» в карабахском конфликте и тупик в так называемом процессе «армяно-турецкой нормализации», вполне устраивал Иран в предшествующие годы. Экономический пресс и политическое блокирование извне диктовали рациональное распределение своих возможностей, и Иран сконцентрировался на ближневосточном регионе. Здесь он добился весомых успехов, удивив Запад тем, что находящаяся в таком плотном кольце политико-экономического давления страна смогла расширить и укрепить зону своего влияния на Ближнем Востоке. Тегеран поставил под свой фактический контроль уже четыре «шиитские столицы» региона — Багдад, Дамаск, Бейрут и Сану, признают западные политики и эксперты. Вместе с тем, контроль иранцев в важных для ближневосточного региона центрах не означает, что США и другие антииранские силы решили ограничиться ролью наблюдателя со стороны. К примеру, такая важная для США задача поддержания постоянного напряжения в отношениях между Ираном и Турцией не потеряла в своей актуальности, напротив, приобретя новые элементы востребованности. В своё время американцы блестяще решили задачу сталкивания между собой Турции и Сирии, как предварительного этапа на пути к ирано-турецкой конфронтации.

В конфликте вокруг Сирии иранцам и туркам удалось воздержаться от прямого политического столкновения. Удастся ли им удержать этот баланс, если часть внешней энергии усиливающегося после снятия экономических санкций Ирана будет направлена на Кавказский регион?

Интерес США к такому повороту событий очевиден. Помимо соображений по отвлечению иранских ресурсов и внимания от Ближнего Востока, распыления его возможностей на другие региональные направления, у американцев вырисовывается вполне конкретная задача. Её можно определить следующим образом: сделать Иран серьёзным игроком в Азербайджане. Для сталкивания интересов Турции и Ирана трудно найти более подходящей точки на всём обширном пространстве Большого Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии. Баку ведь тоже «шиитская столица» Большого Кавказа, хотя и «отдавшая» себя в руки этнической тюркской солидарности. Назвав Азербайджан наиболее притягательным «геополитическим призом» для любой державы, ведущей крупную игру на Кавказе, американские политологи имели в виду и южного соседа нефтегазоносной республики.

Первый взгляд предполагает, что Армения окажется в очевидном выигрыше, если Турция и Иран будут постепенно втягиваться в борьбу за обладание азербайджанским «призом». Впрочем, это далеко не так. В борьбе за Азербайджан, без серьёзных политических трансформаций внутри которого обеспечить дрейф Баку из-под турецкого преимущественного влияния к иранскому Тегерану не удастся, Иран может пойти на серьёзный пересмотр своих предыдущих подходов в регионе. Прежде всего, в вопросе сохранения статус-кво в зоне карабахского конфликта. Новая Карабахская война может стать для Ирана именно тем необходимым импульсом к качественному пересмотру расклада сил и интересов в регионе, за которым последуют и внутриполитические изменения в Азербайджане, и отход Баку от определяющего влияния Анкары. Опасным для Армении представляются не прогнозируемые попытки Ирана втянуться в борьбу с Турцией за Азербайджан, а пребывание в тени такого сталкивания западных центров силы. Также настораживает вероятность использования иранцами фактора карабахского конфликта в качестве пролога к серьёзному пересмотру нынешнего статус-кво в регионе.

По сути, при таком развитии событий Россия остаётся в гордом одиночестве внешней карабахскому конфликту силы, которая заинтересована в сохранении его глубокой консервации, недопущения новой масштабной «горячей» фазы армяно-азербайджанского противостояния. Иран переходит из разряда защитников регионального статус-кво в потенциальные зачинщики его пересмотра, при этом действуя с молчаливого согласия США. Речь фактически идет о риске выхода Ирана из партнерской региональной оси Иран-Армения-Россия. В итоге всё закавказское «подбрюшье» России может окунуться в кризисные трансформации, от которых не будет застрахована и сама Армения. Что должно беспокоить Ереван больше всего при таком сценарии дальнейших процессов в регионе, так это двувариантность региональных пертурбаций — армянская сторона может оказаться или в «абсолютном выигрыше», или с «абсолютным проигрышем». Иначе говоря, третьего, «резервного» варианта, при котором возможно продление нынешнего статус-кво, с той или иной его незначительной корректировкой, Армении не представится.

Отмеченная нами перспектива региональных развитий пока далека от своего практического воплощения. Запад и Иран всё ещё не отошли от конфронтационной модели взаимоотношений. Рамочное соглашение в Лозанне, пожалуй, лишь робкий шаг на длительном пути к всеобъемлющему снятию противоречий, а не точка необратимости этого процесса. Между тем, контуры сближения двух геополитических противников в лице США и Ирана, нарастания ирано-турецкой конкуренции на Ближнем Востоке, наблюдаемая вокруг Азербайджана концентрация сил и внимания региональных держав должны настроить армянские власти на ожидание не только неких экономических и политических дивидендов, реальность которых вовсе не гарантирована. Необходимо уже сейчас готовится к вызовам, а не тешить себя предвкушением иллюзорных выгод. С этой точки зрения, присутствие представителей Ирана на траурных мероприятиях в Ереване, приуроченных к 100-летию геноцида армян — становится чуть ли не важнее, чем статус делегации США, так еще и не определенный.

Аналитическая редакция EAD