План капитуляции. Дмитрий Тренин: «Россия и мир в ХХI веке»

Связанный с так называемыем «Валдайским клубом» и Российским советом по международным делам (РСМД) московский внешнеполитический экспертный бомонд продолжает демонстрировать усилия по выработке внешнеполитической доктрины России на период, условно говоря, «после Минска». Подобные экспертные усилия исходят из той условной политической установки, что украинский кризис в отношениях с Западом пройден и далее можно начинать новый этап отношений. Так, например, недавно РСМД, правда без видимого успеха, представлял в Брюсселе доклад на тему перезапуска проекта «Большой Европы» на базе «интеграции интеграций» ЕС и ЕСЭС. Сейчас речь пошла о «Большой Евразии».

Мы отмечаем продолжение означенных интеллектуальных усилий. Для нас очевидно, что площадка «Валдайского клуба» и РСМД используются в качестве канала интеллектуальной коммуникации с западным сообществом. Сейчас на ресурсе связанного с «Валдайским клубом» журнала «Россия в глобальной политике» стартовала популяризация последней книги директора Московского центра Карнеги и члена РСМД Дмитрия Тренина «Россия и мир в ХХI веке».

Главный редактор этого журнала председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России и научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Федор Лукьянов даже написал обширный хвалебный отзыв на книгу Тренина. А сам ресурс «России в глобальной политике» дал «перепечатку» интервью Тренина, данного им ресурсу Lenta.ru. В означенном интервью Тренин повторил основные тезисы своей книги «Россия и мир в ХХI веке». (1)

О концептуальной важности работы Тренина свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что с ее логикой целиком согласны авторы последнего программного документа рабочей группы Совета по внешней и оборонной политике под названием «Стратегия для России. Российская внешняя политика: конец 2010-х — начало 2020-х годов» (опубликован 22 мая 2016 года).

Перечислим содержательно основные тезисы по внешней и внутренней политике России от Дмитрия Тренина:

1. С 2015 года Россия живет в новой геополитической реальности. Это долгосрочная конфронтация с Соединенными Штатами Америки и взаимное отчуждение с Европейским союзом, включая его поднимающегося лидера — Германию. Пространство СНГ остается основным источником кризиса в российско-американских отношениях. Кризис на Украине стал лишь поводом для проявления более глубокого кризиса в отношениях России и Запада. В отношениях РФ с США превалирует конфронтация, а в отношениях с Европейским союзом — отчуждение. Соответственно этим состояниям Россия и должна строить отношения с США и ЕС. Россия ответила на конфликт с Западом сближением с Китаем и позиционированием себя как одной из ведущих сил мирового «не-Запада». Конфронтация или охлаждение отношений с Западом могут продолжаться годами. Компромисс проблематичен. Основные потенциальные внешние ресурсы для модернизации становятся для России все менее доступными. Задача — сдержать этот процесс.

2. Практической задачей внешней политики России в условиях конфликта с Западом становится уклонение от лобового столкновения с США, отказ от избыточной гонки вооружений со странами НАТО и недопущение окончательного разрыва с Европой. Россия может успешно развиваться отдельно от Европейского союза, но тесно сотрудничая с европейцами. «Мы не должны отвернуться от Европы. Мы должны найти способы, чтобы оживить наши отношения». Но главным направлением развития становится участие России в «Большой Евразии», под которой понимается обширная континентальная площадка, на которой взаимодействуют Россия с ЕАЭС, Китай, Индия… и Германия.

3. Успешно восстанавливаемые на современной технической основе вооруженные силы России создают ситуацию сдерживания и дают российскому руководству важный инструмент защиты национальных интересов страны. Россия обладает способностью действовать в новых сферах обеспечения безопасности, таких как киберпространство и космос. Главное на направлении — удерживаться в рамках достаточности для решения задач сдерживания и защиты интересов страны.

4. Российская внешняя политика переживает кризис. Обе российские внешнеполитические стратегии — «европейский выбор» и «евразийский путь» в 2014 году потерпели крах. Одновременно пресеклись: самая «серьезная попытка» превратить Россию в часть западного мира и российская имперская традиция «собирания Евразии». Попытка России сформировать собственный евразийский центр силы на базе бывшего СССР провалилась. Без Украины российский интеграционный проект не добирает необходимой «критической массы». Кроме того, заработавшему с 1 января 2015 года Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС) не хватает политической союзной составляющей. Без политической надстройки ЕАЭС не похож на ЕС, но напоминает североамериканское торговое соглашение NAFTA. Евразийская альтернатива евроатлантической интеграции оказалась неосуществима из-за отсутствия необходимых предпосылок в странах СНГ. Идея создания «центра силы» вокруг РФ — полноформатного экономического, финансового, политического, военного союза оказалась невостребованной в СНГ у партнеров России.

5. Основной причиной провала на Украине стала не столько украинская политика США и ЕС, но поведение самих украинских элит, незаинтересованных в строительстве «новой Евразии» вместе с Россией. Москва в предшествующие годы не смогла действовать на Украине стратегически в деле содействия формированию на Украине «другой элиты», ориентированной на постимперское сближение с Россией. Основным инструментом России на Украине стали политические технологии, это и предопределило поражение в 2014—2015 годах пророссийских тенденций на Украине и российской политики на украинском направлении. Украина для евразийской интеграции утрачена окончательно. Однако эта потеря кажущаяся. Цена участия Украины в российском интеграционном проекте, случись оно, оказалась бы непомерно высокой.

6. Провал евроатлантического и постсоветского интеграционных проектов России открывает возможности для собственно российского национального проекта XXI века. Россия самой последней из всех бывших советских республик делает упор на национальное государство. В качестве национального государства Россия может действовать более успешно. Для успешного развития России не нужен «довесок» в виде Белоруссии и Казахстана, не говоря уже об Армении, Киргизии и Таджикистане. Развитие России будет зависеть от того, как станут развиваться экономика, политика и гражданское общество в самой России.

7. Россия продолжит участвовать в ЕАЭС, но «имперский проект» Евразийского союза ей больше не нужен. России необходимо выйти из ментальной парадигмы «догоняющего развития», которая определяла российское общественно-политическое сознание на протяжении прошедшей пары веков. Россия — страна самодостаточная, самостоятельная, сложная, с глобальным видением и традиционным размахом. Россия не может войти в сложившуюся уже Европу, также как и не может раствориться в Азии. России следует отказаться от исторического стремления следовать за Европой, Западом, в надежде «стать как Запад», но определиться как самостоятельный самодостаточный игрок в глобальном пространстве. Геополитический адрес России — «Северная Евразия».

8. Россия — страна лишь среднего по мировым меркам уровня развития. Потенциалы России задействованы пока еще очень слабо. Российская экономика относительно слабо развита. Демографический капитал недостаточен для нормального развития. Образование, наука и техника в последние четверть века деградировали. Проблемой России являются архаичная политическая система и неэффективная система государственного и корпоративного управления.

Главная задача России, в том числе, и для укрепления ее международных позиций, — существенно поднять уровень экономического развития страны, особенно в промышленности, диверсифицировать структуру экономики, добиться повышения производительности труда, сократить коррупцию, реализовать действительное законоправие.

9. Открывшиеся перед Россией после 1991 года возможности сдерживаются или блокируются существующей политической и экономической системами. Сильное и авторитетное (не авторитарное!) государство России необходимо, это неотъемлемая часть исторической традиции и просто способ управления огромной территорией, особенно в условиях все новых внешних и внутренних вызовов. Однако сильным оно может быть только в том случае, если все институты будут наполняться реальным содержанием и полномочиями. Относительная внутриполитическая стабильность в России пока обеспечивается на персоналистской основе власти. Без укрепления и утверждения институтов политической системы на основе общенационального согласия Россию могут вновь ждать крупные потрясения. Замена персоналистской субъектности суверена на национальную зависит от скорости становления российской гражданской нации. Становление российской политической нации должно сопровождаться становлением отвечающего запросам времени политического класса.

10. Кризис, возникший в 2014 году, способен стать катализатором необходимых реформ. России необходимо провести масштабные внутренние реформы и поменять нынешнюю политическую и экономическую системы. Это потребует изменения негласного общественного договора и полного переформатирования российской элиты. Сейчас российское руководство оказалось перед выбором: менять экономическую модель путем глубоких и рискованных реформ или постараться переждать кризис в надежде, что он будет не слишком глубоким и продолжительным. Пока что правительство сосредоточилось лишь на антикризисных мерах.

Главный вывод Тренина: Если Россия не сможет найти в себе силы для осуществления системных преобразований своей экономической и политической системы, у нее останется только два варианта: быстрый крах или медленное загнивание.

* * *

Риторика Тренина о готовности России на долгую конфронтацию с США и их союзниками не могут нас обмануть, поскольку внешнеполитическая концепция Тренина содержит важнейшие условия для «примирения» нынешней «российской элиты» с Западом. Самое главное — это принципиальный отказ от неоимперского проекта с его Евразийским союзом. Это снимает обвинения в «ревизионизме» и «реваншизме» в адрес России. Это та цель, которая и была провозглашена в свое время экс-госсекретарем США и кандидатом на пост президента Хиллари Клинтон — применить все ресурсы и возможности для недопущения интеграции постсоветских республик вокруг России.

Источник конфликта с США относительно осуществления Россией гегемонии на постсоветском пространстве оказывается в предложениях Тренина ликвидированным руками самой Москвы. «Национальной» России не нужна Украина, Белоруссия, Казахстан и т. д. Заметим, что, если следовать подобной логике, то России не нужны ни Донбасс, ни Крым, ни тем более доктрина «Русского мира», по Тренину, не получившая поддержки у элит стран СНГ. Ее можно закрывать, поскольку сам неоимперский проект России закрывается. Заметим, что в данном пункте, осуществись он, Россия проследует в рамках логики ее эволюции, определенной Збигневом Бжезинским в его концептуальной работе «Великая шахматная доска» (1997).

Ссылка Тренина на «долгий конфликт» России с Западом, вероятно, связан с надеждами российской элиты сохранить основной великодержавный инструментарий в виде ядерного потенциала после смены «неоимперской» парадигмы на «национальную». В своей работе Тренин утверждает: «Современная российская дипломатия высокопрофессиональна, чрезвычайно опытна и временами блестяща, но стратегия внешней политики страны нуждается в новом целеполагании». Однако, здесь вопреки Тренину нельзя не констатировать, что дипломатия РФ все предшествующие годы демонстрировала и сейчас демонстрирует полное фиаско, особенно на постсоветcком пространстве. Что может гарантировать ее от новых провалов даже при предлагаемом Трениным «изменении целеполагания»?

Указание на «персоналистский характер» российской власти также содержит нужный намек на возможность примирения с Западом. Персоны у власти можно поменять на те, которые официально примут доктрину строительства Россией «национального государства» и осуществят для подтверждения необходимые внешнеполитические действия.

Между тем, концепция России, как национального государства, содержит очевидный изъян. Тренин хотел бы, чтобы российское национальное государство формировалось исключительно на базисе российского гражданского национализма. Между тем, можно предположить, что русский национализм, ставящий исключительно на гражданственность и оставляющий за рамками русскую этничность, не жизнеспособен. Официальные рассуждения о России, как «национальном государстве» и о «российской нации» будут лишь провоцировать и вновь и вновь поднимать «русский вопрос». Очевидно, что уже на рубеже 2010 года проект академика Тишкова создания «российской идентичности» стал демонстрировать провалы. Далее война на Донбассе способствовала росту раздражения в русских патриотических кругах в адрес т.н. «россиянства». Тренин же наоборот предлагает взять именно «россиянство» за базовую основу трансформации России в «национальное государство». Между тем, 2014 год прекрасно продемонстрировал, что русский народ вопреки десятилетиям атомизации и деморализации? оказался отзывчив к требованиям именно русской ирреденты. Тренин же предлагает навсегда отказаться от подобной государственной политики.

Самой трудной составляющей концепции Тренина является содержание необходимых реформ. Тренин признает, что для их осуществления необходим общественный консенсус. А его как раз и нет, и нет в самом главном — в содержании реформ, как в экономической, так и политической сферах. Их обсуждение стимулирует конфликтность со ссылками на грядущую гражданскую войну. Чтобы сдержать подобные тенденции потребуется не открытый режим, а диктатура того или иного плана, то есть все та же автократия, которую Тренин предлагает преодолеть.

Более того, в своей книге Тренин признает, что новый идеологический климат в стране с его упором на государственные, а не частные интересы, с одной стороны, способствует сплочению современной российской нации (правильней, заметим от себя — народа), но, с другой, из-за заметного усиления патерналистских тенденций — осложняет становление гражданского общества, которое, по определению Тренина, только и может являться ядром такой «нации». Консолидация народа препятствует становлению гражданского общества — такой вот пародокс. Между тем, исторический опыт свидетельствует, что гражданственность в России нужно создавать долгой полезной практической деятельностью снизу, через развитие самоуправления. Например, в пореформенной России такой сферой становления современной гражданственности были земства. Ничего схожего с подобной практикой в современной России нет. Становление гражданственности посредством участия в самоуправлении на низовом уровне в современной России сдерживается криминалитетом и коррупцией, выросшими на преступной базе приватизации 1990-х годов.

В своей работе Тренин пишет: «Россия испытывает острую потребность в созидательном национализме, вписанном в глобальный контекст… национализме просвещенного действия, сосредоточенного на развитии России… и отвергающего самоизоляцию страны, ее противопоставление другим странам и высокомерное или враждебное отношение к другим нациям». Очевидно, что «под вписанностью в глобальный контекст» будущего «российского национального государства» Тренин подразумевает прежде всего сохранение режима беспрепятственного вывоза из России капитала всеми возможными акторами. А между тем, под разряд открытого вывоза попадает даже и амортизация. Как можно говорить о необходимости открытости и требовать осуществления эффективных экономических реформ, если только по линии туризма из России легально вывозится в год до $ 20 млрд при существующих проблемах не только в развитии, но и поддержании созданной в самой России инфраструктуры?!

Самым тяжелым пунктом программы Тренина является требование смены элиты без внятных предложений о том, как это можно осуществить. Очевидно, что реформа государственной службы требует, скорее, следование местной традиции, уходящей корнями в конец ХV—ХVI вв., т. е. через наведение порядка и установление жестких правил. Здесь одних благих пожеланий об опоре на несуществующее гражданское общество явно недостаточно.

В целом, можно констатировать, что предложенная Трениным, РСМД внешнеполитическая доктрина РФ и связанная с ней внутренняя трансформация России целиком и полностью идет в русле идей доктрины «национальной демократии». Таким образом, на третий год украинского конфликта в идеологическом плане «Валдайский клуб» стал воспроизводить идеи дотоле считавшегося маргинальным идейного течения в российской общественной мысли. От классического российского нацдемства ее разве что отличает демонстрируемая Трениным некоторая отстраненность от Запада и утверждение о самодостаточности России. В этом плане сдесь существуют явные подводные камни. В своей работе Тренин утверждает, что для того чтобы «встроиться» в Запад Россия должна не только отвергнуть коммунизм, но и отказаться от советского наследия, как чуждого стране. Он пишет о том, что Россия способна интегрироваться в современное западное сообщество при условии согласия ее элит и большинства населения на политическое и прочее подчинение расширенному Западу. Но размеры России, имперское прошлое и «специфический менталитет» российских элит и большинства населения препятствуют этому. Очевидно, что настойчиво демонстрируемый в текущей политике провал неоимперского проекта и готовящийся в будущем очередной провал невнятных либеральных реформ будут способствовать ослаблению этого «специфического менталитета» населения и элит. Поэтому на новом «постпровальном» витке можно будет вновь поставить вопрос об отказе от суверенитета в пользу Запада и об «уменьшительстве» — т. е. выдвинуть пункты обратной стороны нацдемовского проекта для России. Однако на практике ни «уменьшительство», ни страстный официальный антисоветизм не становятся гарантами попадания в Западную цивилизацию, и современная Украина это прекрасно демонстрирует.

(1) Тренин Д. В. Россия и мир в XXI веке. Москва, Издательство «Э», 2015. 384 с.

Аналитическая редакция EADaily