Дело публицистов и «российский империализм»: блеск и нищета госэкспертизы

На прошлой неделе в Минском городском суде, где продолжается суд над белорусскими публицистами Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцом и Дмитрием Алимкиным, заслушали эксперта Галину Гатальскую, подготовившую психологическую часть комплексного психолого-лингвистического заключения во время следствия. Ее допрос сильно отличался от допроса остальных экспертов — Елены Ивановой, Аллы Кирдун и Алеси Андреевой. Во-первых, на суде она выглядела крайне самоуверенно, постоянно улыбалась и ухмылялась, что в сложившихся условиях сложно было объяснить чем-то иным, кроме как предвзятостью к находящимся за решеткой людям. На это указывает также и то, что она позволяла себе резко обращаться к подсудимым, называя их подчеркнуто по фамилиям- «Павловец», «Алимкин».

Уже с самого начала допроса Гатальской адвокаты заподозрили ее в отсутствии необходимой для эксперта беспристрастности при подготовке исследования. В частности, она позволяла себе субъективные трактовки, собственное толкование написанного обвиняемыми, в тексте экспертизы и во время допроса она использовала эмоционально окрашенные определения, такие, как «глумливый», «циничный» (по ее словам, автор «цинично определяет «бело-красно-белый флаг» как «флаг белорусских коллаборационистов»), а при интерпретации слов авторов — пересказ, начинаемый словом «дескать» .

Во время одного из вопросов адвоката Сергея Шиптенко Марии Игнатенко Гатальская и вовсе заявила, что она «переживала» за Белоруссию при подготовке экспертизы. Игнатенко тогда поставила вопрос, почему «переживание» не послужило основанием для самоотвода, ведь эксперт должен быть нейтральным.

Гатальская в своих объяснениях на суде не делала разницы между тремя авторами, пока этого не потребовали адвокаты. В статьях всех троих публицистов, по ее мнению, доносилась одна и та же мысль. Только Алимкин (Алла Бронь) писал для людей, выражаясь словами госэксперта, среднего интеллектуального уровня, а тексты Павловца, по мнению Гатальской, были рассчитаны на более интеллектуальную аудиторию. Казалось, что этим постоянным подчеркиванием единого целеполагания и смысла статей всех троих авторов она пыталась подыграть стороне обвинения, по версии которой они действовали в составе группы. Но, правда, не между собой, а с некими «неустановленными лицами», что, видимо, не было известно Гатальской. Любопытно, что позже, на очередном допросе, для Аллы Кирдун, проводившей вместе с Алесей Андреевой лингвистическую часть экспертизы, стало откровением, что обвиняемым не вменяется «группа лиц» друг с другом. Так, дав обобщённую негативную характеристику cтатьям всех авторов, Кирдун заявила: «Если бы они не были связаны между собой, то это были бы разные экспертизы». Но авторам вменяется группа не друг с другом, а с некими «неустановленными лицами».

Основная мысль, которую защищали все трое подсудимых, по мнению Гатальской, заключалась в том, что «белорусы, ориентирующиеся на национальное возрождение, смыкаются сейчас с государственной властью и представляют опасность как для русских, проживающих на территории Белоруссии, так и в целом для русских в Российской Федерации». «Вывод к которому подводят авторы — пока не поздно для того, чтобы минимизировать эту опасность, не разрушить жизнь белорусских граждан, не вернуться в Средневековье (это тоже есть такое) нужно возвращаться в лоно матери — Российской Федерации в колыбель великого языка культуры, прогресса, и тогда хорошая жизнь для белорусов, которые готовы стать русскими, обеспечена», — сказала Гатальская.

Прервав ее монолог, адвокаты заявили, что Гатальская говорит сразу обо всех авторах, причем приводит свои интерпретации, не подтверждая их цитатами и не поясняя, какие конкретно признаки разжигания в той или иной статье и цитате она нашла. «Лоно» и «крыло» России, о которых говорится в тексте экспертизы, также интересовали адвокатов и подсудимых, потому что взялись эти слова в экспертизе и показаниях Гатальской не из их статей, как, впрочем, и ряд других высказываний, временами даже закавыченных экспертом («Автор формирует представление об опасности бездействия, используя приемы манипуляции сознанием: „если мы белорусы не откажемся от своего суверенитета“, утверждает однозначно автор», — например в этой цитате из экспертизы в кавычки взяты не слова автора, а домысел эксперта).

«Возвращение „под крыло“ России автор называет „воссоединением нашей Родины“. А так, дескать, Белоруссии никогда не выстроить отношения с великими державами (к которым относится США и, конечно, Российская Федерация) на условиях равноправия», — говорится в психологической (то есть подготовленной Гатальской) части экспертизы одной из статей Шиптенко («Вышиваночное безумие в лимитрофном угаре»).

— Почему вы используете такие слова, как «дескать», «крыло России», «конечно, Российская Федерация» — то есть, усиливаете эмоциональное значение? Это «Евгений Онегин» или экспертиза? — спросила в какой-то момент Мария Игнатенко. На что Гатальская ответила, что, по ее мнению, направленность текста подразумевает «возвращение под крыло России»

— Даже если этого нет в тексте, это четко вырисовывается из общего содержания статьи, — объяснила госэксперт.

В частности, из фразы Павловца об СССР («Вплоть до начала перестройки белорусское общество в массе своей идентифицировало себя не в качестве отдельного этноса, а как часть советского народа») Гатальская вывела мысль, что публицист пишет, будто белорусов не было.

Далее подобные объяснение она давала, уже используя метафоричное понятие «красная нить». То есть, когда Гатальскую спрашивали, почему вы пришли к тому или иному выводу, если не можете привести конкретной указывающей на справедливость именно этого вывода цитаты, она отвечала, что эта идея проходит «красной нитью» через весь текст статьи. Например, так она ответила на вопрос Алимкина, где в его статьях говорится о том, что жизнь станет лучше, если Белоруссия воссоединится с Россией.

Cлишком часто для эксперта, который должен быть нейтральным, в высказываниях Гатальской просматривалась ее идеологическая ангажированность, существование собственного взгляда на процессы критикуемой публицистами белорусизации, одобрение и нескрываемая поддержка этих процессов, то есть ярко выраженная идеологизированная позиция. В самом начале допроса такое предположение сделала адвокат Мария Игнатенко, зачитав названия научных публикаций Гатальской, многие из которых были посвящены вопросам белорусской идентичности. По мере допроса эти предположения находили все большее и большее подтверждение в прямых ответах Гатальской.

В частности, Гатальская убеждена, что «российский империализм не укреплял белорусскую идентичность». Позже из ее показаний выяснилось, что Георгиевская лента — это российский, а не белорусский символ, что война 1812 года для белорусов не была Отечественной войной, и что в составе Российской Империи Белоруссия находилась «не на добровольных началах». К примеру, во время допроса Гатальской Юрий Павловец спросил, являются ли искажением информации слова о замене Георгиевской ленточки и термина «Отечественная война 1812 года»:

— Во всяком случае для Белоруссии, очевидно, что эта война не была Отечественной!

— Тишина в зале, -воскликнул судья в ответ на раздавшийся в зале ропот.

— Вы историк, и можете об этом рассуждать?, — поинтересовался Павловец.

— Будем говорить, смотря как понимать отечество! Но мы понимаем, что в данном случае Белоруссия не на добровольных началах входила в состав Российской Империи, как и в состав Польши тоже не на добровольных началах.

— Правильно ли я вас понимаю, что в таком случае русские захватили Белоруссию?

— Не относится вопрос к делу! Еще вопросы имеются?, — прервал судья

— Подождите! Вы меня обвиняете в том, что я преподношу белорусов врагами русских, но сами только что сказали, что русские захватили белорусов!

— Павловец, еще вопросы имеются?, — прервал судья.

— Да, я просто очень хочу, чтобы это было записано!, — заявил Павловец.

Гатальская рассуждала также о «тысячелетней белорусской идентичности» и «древнебелорусском языке». Она фактически причислила себя к сторонникам белорусизации, давая ей исключительно положительные оценки. В один из моментов допроса, когда обсуждалась цитата Артура Григорьева (псевдоним Шиптенко, по версии следствия) о том, что в общественном транспорте остались только таблички на белорусском языке и их латинская транслитерация, Гатальская воскликнула, что это замечательно («Заменяются, и это замечательно, что заменяются. Это способствует этнической стабильности»).

Шиптенко прямо в тексте экспертизы Гатальская и вовсе назвала белорусофобом. Хотя навешивание подобных ярлыков (категоричных, негативных личных суждений о человеке) в претендующем на статус экспертизы документа как минимум некорректно.

Также было много вопросов и в том, что можно назвать технической частью, например, оперирование терминами и понятиями из истории, социологии и политологии. Из показаний Гатальской было непонятно, между кем и кем подсудимые разжигают рознь, складывалась совершенно путаная картина. Выходило, будто бы рознь разжигается между националистами, смыкающимися с проводящими политику белорусизации представителями власти, а также пророссийски ориентированными противниками этого процесса внутри Белоруссии на внутреннем уровне, а на внешнем — между белорусскими националистами вместе с проводящей политику белорусизации властью и «русскими россиянами», «россиянами» или «русскоязычными» (из пояснений Гатальской).

То есть происходила путаница в понятиях, и группы, между которыми разжигалась рознь, выделялись то по этническому и национальному критерию, то по критерию принадлежности к той или иной политической ориентации или даже социального статуса (принадлежности к власти). Хотя, как отмечали адвокаты, при «разжигании» группа должна выделяться по одному и тому же критерию. В качестве примера этой несуразицы можно привести выдержки из диалога Павловца с Гатальской:

— Где в моем тексте написано про то, что на задворки задвинули пророссийскую группу — прочитайте! Так, чтобы присутствовало слово «на задворках», — попросил Павловец.

— Остальные же группы самоопределения, — начала зачитывать Гатальская цитату из статьи Павловца, — существующие в белорусском обществе, например, западнорусисты, на сегодняшний день находятся далеко на задворках общественно-политической и культурной жизни страны".

— И это что означает? Вы полагаете, что западнорусисты — это пророссийское направление?

— Но во всяком случае, ориентированное на русский язык.

— Вы знаете, что такое «западнорусисты»? Да или нет?

— Я хочу сказать, что, поскольку выделена неоднородность в идентичности, то и среди западноориентированных, националистически ориентированных, выделены подгруппы, и среди пророссийски ориентированных. Похоже, что это одна из подгрупп, — неуверенно сказала Гатальская…

В какой -то момент Павловец поинтересовался, известно ли Гатальской, когда появилась белорусская идентичность, и являются ли слова о том, что белорусской идентичности когда-то не существовало, оскорблением белорусов?:

— Ну да! , — ответила она.

— А когда появилась белорусская идентичность, вы знаете?, — спросил Павловец.

— Ну у нас с вами не историческая дискуссия!

— Ее же когда-то не было, правильно?

— Мы не знаем только, когда! 1000 лет назад ее не было или ее 100 лет назад не было!, — возразила Гатальская.

— Если ее 100 лет назад не было, это не оскорбление белорусов!?, — спросил Павловец.

— Есть же и другие мнения историков о существовании древнебелорусского языка, а раз язык был, значит, и идентичность была!

Юрий Павловец заявил, что у Гатальской очень плохое понимание таких предметов, как идентичность, и вызвался пояснить их.

— Не надо объяснять, Павловец! , — попытался прервать судья.

— Нет, я задаю вопрос, я задаю ей абсолютно замечательный вопрос, простой, про идентичность! Известно ли вам о работах в РБ, изучающих идентичность белорусов? Знаете ли вы, что есть разные гипотезы о том, когда появилась идентичность?

— Я знакома с психологическими исследованиями!

— Об исторических вам не известно?

— Это, так буду говорить, не моя задача! Анализ социально-психологический, не исторический.

— Исторический вы не знаете, поэтому вы не можете говорить, когда она появилась, а когда она исчезла!

— Я не эксперт-исследователь!

— Об этом можно больше не спрашивать, потому что вы ничего об этом не знаете.

— Но тем не менее знаю о древнебелорусском языке, знаю, многие другие вещи! Просто у вас с нами не эта задача…

Павловец отметил, что в экспертизе Гатальская пишет о внутринациональном и межнациональном уровне, и поинтересовался, между кем и кем разжигается рознь на внешненациональном уровне:

— Между националистически ориентированными — частью, к которой на сегодняшний день в том числе примыкает националистически настроенная белорусская молодежь, и русскими россиянами !

— Русскими россиянами?, — уточнил Павловец

— Да, русскими россиянами

— Россиянами?

— Россиянами!

— Калмыками, бурятами. , — продолжал выяснять Павловец —

— Ответила эксперт, еще есть вопросы?, — вмешался судья

— Россияне — это калмыки, буряты, чеченцы. Если вы говорите межнациональное…

— Русскоязычная российская аудитория!, — сказала Гатальская.

— Чеченцы тоже говорят на русском!, — воскликнул Павловец

— Вопросы есть еще? , — одернул его судья.

— Да, я не услышал ответ, то есть межнациональный конфликт осуществляется между социальной группой в Белоруссии и национальной группой в России.

Помимо идеологической ангажированности и поверхностного понимания терминологии в самой экспертизе присутствовало признание того, что изложенные в ней выводы являются политически мотивированными.

«Статьи Д.В. Алимкина опубликованы в 2015 — 2016 гг., статьи Ю. Павловца опубликованы в период с января 2016 г. по ноябрь 2016 г., статьи С. Шиптенко — с января 2016 г. по декабрь 2016 г. Обозначенный период можно охарактеризовать как напряженный в белорусско-российских отношениях, что связано с вопросом цен на российские энергоносители и доступом белорусских товаров на российские рынки. Затрагиваемые авторами анализируемых публикаций темы и проблемы имеют высокий уровень актуальности как для Российской Федерации, так и для Республики Беларусь» , — говорится в экспертизе.

Адвокат Мария Игнатенко напомнила, что ранее госэксперт Алеся Андреева переадресовала связанный с этой цитатой вопрос Гатальской:

— Вы понимаете, что этой фразой, по сути, констатировали мотив? Вы же именно мотив прописываете, почему эксперты приходят к определенным выводам, иначе зачем вы указываете на наличие напряженности между странами в экспертном исследовании текста?, — спросила Игнатенко.

— В экспертном исследовании текста мы анализируем проконфликтную ситуацию, которая складывается, поскольку это имеет отношение к анализу.

По мнению Марии Игнатенко, этой фразой эксперты фактически подтвердили политическую подоплеку своих выводов. «Мы бы, возможно, не рискнули это прямо увязать, но эксперты сделали это за нас», — сказала Игнатенко.

Выступление Галины Гатальской окончательно подтвердило сложившееся до этого впечатление, что следственная экспертиза представляет собой, скорее, обвинительное заключение, подготовленное некомпетентными, идейно и политически ангажированными экспертами, которые не разбираются в анализируемых понятиях и фактах, вольно трактуют изложенные публицистами мысли, а временами и вовсе выдают за цитаты подсудимых те заявления, которых в тексте не было. Если Кирдун, Иванова и Андреева хотя бы не выказывали своей идеологической предвзятости, то Гатальская, напротив, достаточно ясно показала себя идейным оппонентом подсудимых, дополнив тем самым выступление белорусских националистов Артёма Горбацевича и Дениса Рабенка, которые ранее выступали свидетелями, поддерживающими сторону обвинения по этому делу.

Кристина Мельникова, Минск