Реального сближения доходов в странах Евросоюза не произошло, а форсированная унификация процентных ставок при сохраняющемся реальном разрыве в уровнях инфляции и производительности труда обернулась негативными последствиями, говорится в свежем докладе Международного валютного фонда (МВФ).
Не последний фактор, повлиявший на подобный итог — миграция. На этой неделе европейская исследовательская организация «Брейгель» (Брюссель) опубликовала 188-страничное исследование, в котором кратко излагаются самые последние данные о перемещениях населения Европейского Союза. Главным выводом этой работы, возможно, стало то, что основным препятствием для решения проблем миграции впервые названо отсутствие согласованной политики по данному вопросу, особенно с учетом отсутствия естественного прироста населения Европы.
Даже в первой половине 1960-х годов население сегодняшнего ЕС увеличивалось всего на 0,8% в год. И хотя теперь люди живут дольше, в настоящее время рождаемость упала еще более значительно. Партия «Альтернатива для Германии» накануне выборов в 2017 году обклеила улицы билбордами с изображением беременной женщины и лозунгом: «Новые немцы? Давайте сделаем их сами!» Но европейцы не воспринимают эту идею в необходимом количестве, говорится в исследовании.
Между тем, на данный момент в ЕС наблюдается нехватка рабочей силы. Особо заметно это в Польше, которую покинули примерно 2,3 млн граждан, искавших лучшей жизни в Западной Европе, а также в Великобритании и Германии, где даже 1,6 млн поляков и сотни тысяч других восточноевропейцев помогли преодолеть ухудшение демографии и придать данным странам экономический импульс. Нет никаких сомнений в том, что Европа нуждается в притоке населения. Однако стереотип о том, что иммигранты берут больше, чем дают (как с точки зрения занятости, так и от социальной поддержки) приносит больше негатива в жизнь ЕС. Из всех европейцев только шведы и эстонцы не согласны с этим утверждением, но и это никогда не было подкреплено исследованиями.
В докладе МВФ содержится всесторонний обзор существующих данных, которые показывают, что чистые финансовые и рыночные последствия иммиграции, будь то положительные или отрицательные, малы. В худшем случае, например, в Германии, финансовые издержки, связанные с привлечением более миллиона беженцев, оцениваются в 0,5% от объема производства в год, и то пока беженцы не интегрируются в рынок труда.
По данным Международной организации по миграции, в Европе наибольшая доля жителей — 48% (по сравнению с 39% в Северной Америке) — считают, что миграция должна быть уменьшена. Но теперь примерно в половине стран ЕС доля жителей, родившихся за границей, такая же, как и в США.
Дело не в том, что этот конкретный тип мигрантов бесполезен для экономики, потому что не способен интегрироваться. Сила этого восприятия и бюрократический отклик на него варьируются от страны к стране. Согласно докладу МВФ, 22% иммигрантов в Европу имеют как раз избыточную квалификацию для работы, которую они выполняют, по сравнению с 13% с такими показателями среди местных жителей. В Великобритании 35% мигрантов чрезмерно образованны для своей работы, в Португалии эта доля достигает 47%, в странах Восточной Европы есть молодые люди с высшим образованием, которым приходится на новой родине работать руками.
Хотя страны Западной Европы испытывают нехватку квалифицированных рабочих, новички сталкиваются с серьезными проблемами с признанием их квалификации. Это второй по значимости фактор разрыва в занятости между иммигрантами и местными жителями: в 2016 году 16,2% мигрантов обставились безработными по сравнению с 7,8% местных.
Самый значительный фактор — лингвистический. Европа, в отличие от США, — лоскутное одеяло языков. Некоторые из них трудно даются мигрантам. Румыны едут в Испанию и Италию, хотя эти страны экономически и не самые развитые: им легче выучить похожий романский язык. В Германии иммигранты со слабым знанием языка зарабатывают в среднем на 30% меньше, чем уроженцы страны. По оценке Bloomberg, свободное владение языком уменьшает этот разрыв до 18%.