Суд Литвы отказался переводить экс-омоновца Никулина из тюрьмы в колонию

Суд Литвы отказался переводить из тюрьмы в исправительную колонию бывшего бойца советского ОМОНа гражданина России Константина Никулина (Михайлова), осужденного на пожизненное заключение по делу о массовых убийствах в Мединкинкай, сообщает агентство BNS.

Как заявили в Кайшядорской палате Каунасского окружного суда, было решено не удовлетворять просьбу Правянишской открытой колонии о переводе туда Никулина, поскольку «в данный момент не установлено, что осужденный изменился настолько, чтобы бы было целесообразно смягчить условия его наказания».

«Осужденный соответствует формальным основаниям перевода из тюрьмы в исправительную колонию, поскольку отбыл более десяти лет лишения свободы из пожизненного срока. Все же, при решении вопроса о смягчении условий отбывания наказания осужденного, обязательно следует учитывать и отношение самого осужденного к совершенным им деяниям, его поведение во время нахождения в тюрьме и то, будут ли достигнуты цели избранного наказания при изменении условий его отбывания», — говорится в распоряжении суда.

Напомним, что в начале 2017 года Верховный суд Литвы оставил в силе решение предыдущей судебной инстанции по делу бывшего бойца рижского ОМОНа Константина Никулина (Михайлова). ВСЛ подтвердил прежние решения судов о том, что убийство таможенников на КПП Медининкай 31 июля 1991 года было организовано «в рамках проведения советской политики по удерживанию Литвы в составе ССР». Объяснения Никулина о том, что он не участвовал в убийствах, по мнению ВСЛ, «опровергают некоторые материалы дела». Это постановление суда является окончательным и обжалованию не подлежит. Гражданин Латвии Константин Михайлов (Никулин) 28 ноября 2007 года был задержан местными правоохранительными органами на основании выданного Литвой европейского ордера на арест. Он содержался в Лукишкской тюрьме-СИЗО с января 2008 года. Впоследствии оказалось, что у подсудимого есть и российское гражданство. 6 июня 2016 года приговор в отношении Михайлова вступил в силу после того, как Апелляционный суд Литвы признал решения предыдущих судов.

Латвийский публицист Владимир Линдерман посвятил статью делу Никулина. «Коротко напомню суть дела. 31 июля 1991 г. на литовско-белорусском КПП Мядининкай были расстреляны восемь человек: четверо таможенников, двое охранявших КПП бойцов отряда „Арас“ и двое дорожных полицейских. Семеро погибли, один — таможенник Томас Шярнас — выжил. СССР еще существовал, и, с точки зрения советских законов, создаваемые Литвой таможенные пункты были нелегальны. Поэтому их громили вильнюсский и рижский ОМОН, но до серьезного кровопролития ни разу не доходило. По воспоминаниям участников событий, существовало неформальное соглашение между „арасовцами“ и омоновцами: мы не сопротивляемся, вы не убиваете. Так продолжалось до 31 июля. В ночь с 30 на 31 июля бойцы рижского ОМОНа, и Никулин в их числе, действительно были в Литве. Приехали, чтобы получить новое оружие и амуницию. Ночевали на базе вильнюсского ОМОНа. И это, по сути, единственная „улика“, никаких других внятных доказательств участия Никулина в расстреле в Мядининкае нет. Сам он свою вину категорически отрицает», — пишет публицист.

Напротив, по словам Линдермана, есть веские сомнения, которые, согласно фундаментальным принципам права, должны толковаться в пользу обвиняемого. «Выживший Томас Шярнас не опознал Никулина. Более того, из показаний Шярнаса следует, что, по меньшей мере, один из нападавших говорил по-литовски, а Никулин, как и другие рижские омоновцы, литовским языком не владеет. На месте расстрела были найдены гильзы, не соответствующие штатным боеприпасам ОМОНа. Есть и правовая неувязка. Никулин был арестован в конце 2007 г. и осужден Вильнюсским окружным судом на пожизненное заключение «за убийство двух и более человек» в мае 2011 г. По литовскому закону, который действовал в 1991 году, срок давности по статье «убийство» составлял десять лет и, следовательно, истек. Это значит, что Вильнюсский окружной суд вынес незаконный приговор. Именно поэтому прокуратура в суде второй инстанции настаивала на переквалификации преступления. И своего добилась. В итоге Никулина осудили по статье «преступления против человечности», которая не имеет срока давности, — напоминает Линдерман.

Он отмечает, что Никулин, проживая в Латвии, сотрудничал со следствием в рамках другого уголовного дела, за что был включен в программу защиты свидетелей. «В рамках этой программы ему была сменена фамилия на „Михайлов“. Прокуратура Латвии не имела права рассекречивать его прошлое, однако она сделала это и фактически выдала Никулина-Михайлова литовским властям. Генеральным прокурором был тогда нынешний глава Бюро по защите конституции (БЗС) Янис Майзитис. Итак, Литва свой окончательный вердикт вынесла. Остается надежда на Европейский суд по правам человека. Адвокаты Никулина (кроме литовских, его защищают и адвокаты из латвийского бюро Rode un partneri) сообщили, что собираются оспорить решение Верховного суда Литвы в ЕСПЧ. Судьба бывшего рижского омоновца воистину трагична. По сути, он принесен в жертву литовскому национальному мифу. Кровавый эпизод в Мядининкае руководство Литвы превратило в „священную корову“, в незыблемый миф, который нельзя подвергать сомнению. Тоталитарный Советский Союз жестоко расправился с литовскими борцами за свободу — все, точка. И суд руководствовался этим политическим решением. А что на самом деле произошло в Мядининкае в ночь с 30 на 31 июля 1991 года — кого это волнует?», — вопрошает Владимир Линдерман.

В мае 2019 года Никулин обратился в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Как сообщил представитель правительства Литвы в ЕСПЧ, Страсбургский суд оценит, не нарушает ли пожизненное заключение россиянина в отсутствие возможности смягчения наказания Конвенцию о защите прав и основных свобод человека. Также принимается во внимание то обстоятельство, что «уголовные обвинения изменялись на стадии обжалования и, следовательно, заявитель по этой причине не был немедленно проинформирован об их характере и основаниях», а также на то, что «большинство ходатайств заявителя в суды были отклонены», что «государственные должностные лица и политики делали публичные заявления о его вине и необходимости его осуждения», и тот факт, что приговор в основном базировался на показаниях анонимных свидетелей.