Эстония: Не столько существовать, сколько доказать всем свое существование

«Отечество и родной язык нам дороги также, как нам дороги наши матери и отцы. Эстонский праздник песни зародился от любви к нашей родине и языку. Благодаря этой любви крестьянский народ стал эстонским народом, и земля стала государством Эстония. Празднуя праздник песни, мы гордимся своим языком и отечеством, которые мы завещаем своим детям и которые будут жить вечно».

Так гласит официальное сообщение, посвященное эстонскому празднику песни и танца — массового народного фестиваля, объединяющего тысячи красочно одетых участников со всей Эстонии, который впервые прошел в 1869 году.

В ХХ-м веке песенный праздник стал регулярным и теперь проводится раз в пять лет.

В 2019 году будет отмечаться 150-летие проведения первого Певческого праздника, а Фестиваль танца пройдёт с 4 по 7 июля 2019 года в двадцатый раз. А началось мероприятие 1 июня с официального зажжения огня, который путешествует, как олимпийский, по всем городам Эстонии. Девиз XXVII Певческого праздника и XX Фестиваля танца — «Мое Отечество — моя любовь».

Прекрасно. Просто замечательно. Народ, живущий в секуляризированной Европе, где нормой стали гей-парады, не забывает свои национальные традиции. На целую неделю страна погружена в национальную музыкальную традицию, а не в дешевую попсу. На короткое время, хотя бы раз в пятилетку, хоть на пять дней эстонцы отдаются своей национальной самобытности.

Но все же не обошлось и без очередной ложки дегтя, что свойственно постсоветской Эстонии. На празднике песни и танца, несмотря на активную дискуссию в обществе, песен на русском языке не прозвучит, хотя до этого на других прошедших фестивалях они исполнялись. Об это сообщило издание Eesti Päevaleht. А ведь для трети жителей Эстонии русский — это родной язык.

«Художественная группа Праздника песни при составлении программы исходила из того, что праздник является одним из самых ярких процессов эстонской национальной культуры и само собой разумеется, что национальная культура у всех народов мира строится на родном языке», — говорит художественный директор праздника Пеэтер Перенс.

«Эстонский народ малочисленный, и в сегодняшнем глобальном мире все малые языки находятся в опасности. В связи с этим логично, что эстонцы на своих певческих праздниках поют преимущественно именно на своем родном языке. Тот, кто умеет ценить и уважать свой родной язык, тот ценит и уважает и языки других народов», — уверен он.

«Сейчас я не могу представить, чтобы на Празднике песни прозвучала русская песня. Да, русских песен, которые нам не нравились, на певческих праздниках исполнялось достаточно, и поэтому в исторической памяти эстонцев русские хоровые распевы имеют трагический привкус», — прокомментировал советник мэрии Тарту Индрек Мустиметс. Именно в этом городе, тогда еще Дерпте, впервые состоялся этот праздник.

Фольклорист Ингрид Рюйтель говорит, что русская песня на празднике если и могла бы прозвучать, то только тогда, когда «все люди Эстонии, по крайней мере ее граждане, будут свободно говорить на эстонском языке и чтить его». «Сейчас до этого далеко. Но и тогда этот сигнал будет неверным, ведь прозвучит лишь одна песня на иностранном языке, и она будет русской», — рассуждает Рюйтель.

«Мне кажется, это не сблизит эстонцев и русских. Во мне и, вероятно, во многих представителях моего поколения исполнение русской песни на певческом празднике вызвало бы чувство, что мы все-таки не совсем свободны, что нас по-прежнему хотят контролировать и напомнить нам, насколько малы мы на самом деле», — отмечает она.

Раз уж устроители праздника, в основном деятели культуры, которые по определению должны быть далеки от политики, приняли такое решение, давайте пройдем по достаточно короткой национально-осознанной эстонской истории.

Налицо очередной аграрный менталитет, представителя хуторянской традиции (часть бывших союзных республик). Общество с такой ментальностью стремится не столько существовать, сколько доказать всем свое существование.

Так вот, в конце I-го, начале II-го тысячелетия все современные крупные города Эстонии были основаны славянами, русскими и проживали в этих городах в основном они. Предки современных эстонцев, за редким исключением, в основном проживали на селе.

Потом туда пришли немецкие ордена и переименовали города на свой лад. Так Колывань стала Ревелем, Юрьев стал именоваться Дерптом, Пярнов превратился в Пернау, Ругодив — Нарва. Это очень свойственно для немецкой традиции. Достаточно взглянуть на современные немецкие города восточной Германии. Сплошь славянские, переиначенные на германский лад.

В XVIII веке современная Эстония стала Эстляндской и Лифляндской губерниями в составе Российской империи. Эстонцы, или «чудь», «чухонцы», как именовали их русские составляли порядка 75% от общего населения этих губерний, но также преимущественно проживали в селе.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

А. Пушкин, «Медный всадник»

В 1860-х гг. на территории Эстонии начался массовый выкуп хуторов в вечное пользование по свободным рыночным ценам, которые в силу нехватки земли и большого спроса были в несколько раз выше, чем в тех районах Российской империи, где земля была намного плодороднее. Появились полноправные собственники хуторов — экономически самостоятельные крестьяне, которые стали главной экономической силой и самой социально активной и жизнестойкой группой эстонского общества.

Во второй половине XIX века начался период национального эстонского возрождения или как его прозвали «пробуждения», который начался по инициативе российской администрации, русских чиновников, с той целью, чтобы ослабить влияние немецких и шведских землевладельцев и предпринимателей. Их число составляло около 16% от общего числа населения. Петербургские чиновники не пошли по пути русификации жителей сел, как это произошло со многими финно-угорскими народностями северо-запада России, а всяческими путями способствовали национальному культурному возрождению эстонцев. Именно тогда и появился праздник песни и танца. А еще стали выходить газеты на эстонском языке, появилась национальная литература, школы, национальный театр. Именно русские, точнее русская имперская администрация дали толчок развитию современной эстонской нации.

Может быть, стоить пересмотреть взгляд на действия эстонцев в целом? К примеру, большинство греков до сих пор не зовут Константинополь Стамбулом, а на некоторых табло в греческих городах увидишь, что транспорт следует не в Стамбул, а в Константинополь. Стоило бы и российской традиции взять это на вооружение и именовать эстонские города первоначальными славянскими названиями? Пока на бытовом, народном уровне. В Псковской и Ленинградской областях к примеру. Тем паче, что Эстония предъявляет территориальные претензии к России.

Основоположник эстонской национальной идеологии Якоб Хурт (1839−1907 гг.) утверждал, что миссия эстонцев, как маленького народа, может быть осуществлена только в сфере культуры, а не политики; важно национальное самоопределение, а не политическое; ему принадлежит известное высказывание: «раз мы не можем быть великими силой или числом, мы можем стать великими в культуре». Нынче культурное величие потомков Хурта, все чаще уходит в политическую и националистическую плоскость, пытаясь доказать свое существование.

В России ежегодно проходит тюркский праздник окончания полевых работ. Более известный как «Сабантуй», «праздник плуга». Так его прозвали татары и башкиры. На этом мероприятии присутствуют все элементы национального фольклора и культуры. Песни, танцы, игры, забавы, спортивные состязания, кухня. Попробуйте там спеть или сплясать по-русски, по-грузински, по-узбекски, по-армянски, по-мордовски и т. д. Встретите сопротивление? Обидите кого-нибудь? Ущемите в правах? Татары забудут родной язык? Ассимилируются? Нет. Нет. И еще раз нет. В многообразии, в культуре народов, в ее красоте кроется величие большой Державы. Если по настоящему будешь знать и любить, любить и знать свои традиции и культуру, будешь, по крайней мере, уважать другую. Пусть даже самого малочисленного народа, Состоящего всего из пару десятков человек. Так исторически стояла Россия. Со времен первых православных миссионеров, со времен колонизации территорий, и до наших дней.