В Пскове рассекретили документы о преступлениях эстонцев во время войны

Управление ФСБ по Псковской области впервые обнародовало рассекреченные материалы уголовного дела об эстонских карателях, орудовавших в годы Великой Отечественной войны под Псковом. Эти документы содержат показания тех, кто стал свидетелем многочисленных казней и пыток в лагере, куда свозили военнопленных и гражданских — русских, евреев и цыган. Есть там и показания самих убийц, вспоминающих совершенные зверства. События, описываемые в материалах дела, охватывают 1941−1944 годы, пишет «Sputnik Эстония».

Эстонские каратели активно задействовались на оккупированной Псковщине. Происходило это и в лагере для военнопленных в деревне Моглино в 11−12 километрах от Пскова. В уголовном деле под номером С-17 412 в выдержках из шести томов приводятся показания трех карателей. Еще один свидетель из числа бывших охранников лагеря развивает их рассказ, приводя подробные детали расправ — массовых расстрелов, показательных казней, пыток. Названы и имена эстонских карателей. Трое из них, как отмечается, были расстреляны, один погиб еще в лагере, но как минимум пятеро избежали наказания.

В акте от 29 марта 1945 года приводятся данные комиссии по расследованию преступлений, совершенных на Псковщине в годы войны. В них говорится, что лагерь для военнопленных располагался в деревне Моглино в 11−12 километрах от Пскова. Он был организован вскоре после оккупации города и района — на территории бывшей погранкомендатуры. В нем содержались как военные, так и мирные граждане. Чтобы угодить в лагерь, не требовалось многого: достаточно проявить сочувствие к советской власти, быть евреем или цыганом. В материалах дела рассказывается и об устройстве лагеря. Худшие условия быта были у военнопленных. Их содержали в бывшей конюшне, никак не приспособленной для жизни, особенно зимой. Первую партию из почти 300 военнопленных пригнали в ноябре 1941 года.

«За зиму 1941−1942 года от холода и голода в лагере Моглино из 280 человек осталось в живых около 20», — говорится в рассекреченных документах.

Евреев и цыган содержали в бане. Те, кто проходил под группой «советские» — русские, украинцы, — размещались в кладовой. Все здания были обнесены стеной из колючей проволоки. Гражданских в лагерь, в отличие от первой партии военнопленных, привозили небольшими группами. «С первых дней существования лагеря был установлен режим, рассчитанный на уничтожение и умерщвление голодом и холодом его обитателей. Непосильный каторжный труд сочетался с пытками, издевательствами и побоями», — говорится в материалах уголовного дела. Заключенным в день полагались 200 граммов хлеба с опилками и один литр баланды — жидкой похлебки из воды и проса.

В акте 1945 года приводятся и показания свидетелей — жителей окрестных деревень, ставших очевидцами расправ и издевательств. Так, одна женщина видела, как заключенных избивают плетками и резиновыми палками. Как ей сказали, они хотели обменять выданное мыло на хлеб. Другой свидетель говорит, что все лагерники были обречены на постоянный голод, холод и террор.

Документы дают понять, почему так мало пленных пыталось бежать. По свидетельству очевидцев, руководство лагеря завело правило: сбегает один — публично расстреливают троих, а при плохом настроении охранников и больше. Одна из свидетельниц рассказала, что в июне 1943 года после побега двух военнопленных в лагере расстреляли семь человек. Каждый день больше десятка военнопленных копали могилы вдоль забора. Копали для тех товарищей, кто умер от голода или холода, для тех, кого расстреливали, вполне вероятно, что и для себя.

Показания свидетелей подтвердились при судебно-медицинском исследовании десяти вскрытых захоронений. На глубине 40−50 сантиметров были обнаружены беспорядочно сброшенные трупы. Экспертиза показала, что убивали ударами по голове и выстрелами из огнестрельного оружия. Эстонские каратели не щадили и мирных граждан. Одна из свидетельниц рассказала, что весной 1942 года в кустах вблизи лагеря расстреляли 31 человека — евреев и цыган (в основном, женщин, стариков и детей). В акте не приводятся причины, послужившие поводом для расправы. Другой свидетель рассказал о расстреле еще 30 заключенных. В 1942 году у одной из цыганок в лагере родился ребенок. По приказу начальника лагеря, немецкого офицера Шнайдера, ее с младенцем отвели к одной из траншей, куда сбрасывали тела убитых. На глазах матери ребенка застрелили, а ее отправили на дорожные работы. Всего, согласно документам, специалистам удалось обнаружить десять замаскированных кустами могильников. «В них найдены трупы мужчин, женщин и детей. Возраст погибших — от двух-трех месяцев до 60 лет», — говорится в материалах дела.

Из трех ям было эксгумировано 95 тел. «В остальных могилах подсчитано 112 трупов. В том числе 14 мужских, 57 женских и 41 детский трупик», — указывается в актах дела. Взрослых в основном убивали выстрелом в голову. «На большинстве детских трупов были обнаружены переломы костей черепа от удара тяжелыми твердыми тупыми предметами или же от удара головой ребенка о что-то твердое», — констатируется в документе. В уголовном деле приводятся выдержки из допросов основного свидетеля. Это бывший охранник моглинского лагеря. Туда он попал в начале сентября 1942 года и находился до февраля 1944-го. По его словам, в руководство лагеря входили начальник караула фельдфебель Луукас (имя вспомнить не смог), комендант Мяэтам Вилли (младший лейтенант эстонской армии). Начальником был немец Кайзер (имя в документах также не значится). Ему было в тот момент около 30 лет, выше среднего роста, худощавый. Сначала он жил в Пскове, а зимой 1943 года переехал в моглинский лагерь.

Свидетель указывает, что цыган и евреев расстреливали по расовому признаку, остальных — в основном за побеги. Он кропотливо перечисляет случаи расстрелов. Со слов бывшего охранника, в лагере устраивали показательные казни. Почти всех заключенных выводили смотреть, как убивают их товарищей. Посмотреть на расправы из Пскова приезжало и немецкое командование. Осенью 1942 года из лагеря вывезли около 170 цыган — стариков, женщин, детей. Всех расстреляли недалеко от Пскова.

Весна 1943 года. В четыре автомобиля погрузили около 70 евреев — стариков, женщин, детей. Всех расстреляли недалеко от Пскова. Весна 1943 года. Начальник караула Луукас расстрелял цыганку с новорожденным ребенком. Вероятно, свидетель подтверждает информацию, которая указывалась в акте 1945 года. Но указывает, что женщину в живых не оставили. Сначала Луукас выстрелил ей в затылок, потом убил ребенка. Закапывать тела он заставил мужчину-цыгана.

Лето 1943 года. Из лагеря сбежали двое: военнопленный и гражданский. В отместку каратели казнили пять человек. Цыгана, еврея, двух русских и военнопленного подвели к траншее, положили лицом вниз. Кайзер и Луукас подняли по пленному и подвели к яме. Выстрел. Каратели отправились за следующими жертвами. Один из заключенных не выдержал и попытался убежать, но смог отбежать лишь на 30 метров. Его застрелил из винтовки охранник.

Лето 1943 года. Расстрел 18 цыган. Женщины, старики, дети. По пути на казнь люди плакали, вспоминает свидетель. «Особенно сильный плач поднялся, когда они вошли в кустарник… Сразу же послышалась одиночная стрельба», — вспоминает он. Расстреливали Кайзер и Луукас.

Лето 1943 года. Расстреляна еще одна группа цыган. На этот раз 23 человека. Лето 1943 года. Из лагеря вывезли около 70 евреев. Со слов свидетеля, их расстреляли немцы.

Зима 1944 года. Охранники за побег расстреляли около 15 человек. Их выставили лицом к палачам. Выстрел. Удар тел о землю. Контрольный выстрел в упор. Зима 1944 года. Убиты два подростка. Они попытались сбежать. Один погиб во время погони, второго вернули в лагерь и расстреляли.

В расстрелах также участвовали охранники Арнольд Веедлер, Эрих Лепметс и Эдуард Торн. В карточках, которые хранились в картотеке эстонской Полиции безопасности оккупационного периода, они называли себя верующими — лютеранами. Их показания приходятся на 1967 год. Они рассказывают, как был устроен лагерь, где жили руководство и охранники, а где содержались военнопленные. Приводится в документах и описание того, как и где проводились расстрелы. Правда, ни один из обвиняемых не смог припомнить точных мест захоронений — из-за «лет, которых прошло много». Каждый признается, что участвовал в расправах, называют оружие, из которого стреляли. Но при этом числа убитых никто не называет.

Обвиняемые во многом повторили слова свидетеля, добавили личные воспоминания. Лепметс, например, утверждал, что был участником лишь двух казней. Веедлер опознал одно из мест расстрела, а Торн рассказал, как с Луукасом вывел пять заключенных и охранял, пока начальник караула их расстреливал. Признательные показания не уберегли трех палачей от расплаты. Веедлер, Лепметс и Торн были расстреляны 26 февраля 1968 года. Но несколько карателей смогли избежать наказания. Один из самых жестоких, Луукас, умер в послевоенные годы. О суде над ним в документах не говорится.

Напомним, в последнее время широко обсуждаются преступления в той же Псковской области и латышских карателей, также участвовавших в массовых убийствах.