Илья Альтман: Иван Бунин должен быть признан Праведником народов мира

27 января исполнится 75 лет со дня освобождения Красной Армией лагеря смерти «Аушвиц-Биркенау», существовавшего с 1940 года в городе Освенцим близ Кракова. В Израиле дата отмечается как «День трагедии и героизма», когда вместе с погибшими во время Холокоста евреями вспоминают людей нееврейского происхождения, спасавшими евреев от уничтожения. Многие спасители евреев от истребления нацистами удостоены звания Праведник народов мира. Сопредседатель российского фонда и центра «Холокост», профессор РГГУ Илья Альтман сказал EADaily : Праведником народов мира, к сожалению, до сих пор не признан великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии Иван Бунин.

«В начале 2020 года Российский еврейский конгресс и центр „Холокост“, при поддержке МИД России, вновь попытались поднять вопрос о присвоении звания „Праведник народов мира“ Ивану Алексеевичу Бунину, — рассказал Илья Аьтман. — При нашем участии были собраны документы из четырех стран. Это дневники Ивана Алексеевича периода Второй мировой войны, свидетельства его окружения, и так далее. В 1942—1944 годах на южном побережье Франции немецкие нацисты и их французские пособники-коллаборационисты осуществляли массовые облавы на евреев с целью их изоляции и последующей отправки в лагеря уничтожения в Польше. Были депортированы десятки тысяч человек, большая часть которых погибла. Рисковали оказаться в эшелонах, которые отправлялись в лагеря смерти, жившие во Франции евреи, друзья Бунина. Иван Алексеевич со своей супругой Верой Муромцевой-Буниной тогда жил на юго- востоке Франции, в Грассе. Он специально поехал в другой город и перевез к себе домой литератора Александра Бахраха, пианиста Александра Либермана и жену Либермана Суру. Бахрах родом из Киева, учился в Петербурге. Александр Либерман — уроженец города Стародуба в нынешней Брянской области. Эмигранты Бунины, люди без гражданства, жившие во Франции на птичьих правах, прятали в своем доме евреев. Дом Буниных в Грассе им не принадлежал. Хозяйкой дома была англичанка, у которой Бунины перед войной сняли виллу, потому что хозяйка просила за аренду куда меньше, чем другие жители Грасса. Эта англичанка уехала на родину, спасаясь от войны, но ее дом в Грассе считался английским, — вражеским. Соседи или недоброжелатели могли в любой момент донести в жандармерию или в гестапо: русские эмигранты, у которых нет французских паспортов, прячут во „вражеском“ доме евреев. За укрывательство еврея немцы убивали или отправляли в лагеря смерти. В таких условиях Бунин и его супруга в течение долгого времени укрывали евреев, сами рискуя своими жизнями».

«К сожалению, отдел иерусалимского института — мемориала „Яд ва Шем“, который занимается этими вопросами, в очередной раз не удосужился ознакомиться с документами по Бунину и передать их на комиссию, которая в порядке простого голосования решает, давать ли человеку звание „Праведник народов мира“. На мой взгляд, это просто возмутительно. Такое отношение к первому русскому писателю — лауреату Нобелевской премии показывает: отдел „Праведников народов мира“ в „Яд ва Шеме“ в ряде случаев невнимательно относятся к документам, которые им предоставляют», — заключил Альтман.

EADaily напоминает некоторые факты жизни Бунина периода его жизни в оккупированной нацистами Франции. В 1942 году Бунин, когда ездил в Ниццу, рассказал там журналисту-эмигранту Андрею Седых, что с ним в Грассе живут его друзья-евреи.

«Плохо мы живем в Грассе, очень плохо. Ну, картошку мерзлую едим. Или водичку, в которой плавает что-то мерзкое, морковка какая-нибудь. Это называется супом… Живем мы коммуной. Шесть человек. И ни у кого гроша нет за душой — деньги Нобелевской премии давно уже прожиты. Один вот приехал к нам погостить денька на два… Было это три года тому назад. С тех пор вот и живет, гостит. Да и уходить ему, по правде говоря, некуда: еврей. Не могу же я его выставить…».

Александр Бахрах после войны писал, что Бунину и его жене он обязан жизнью.

«Под бунинской кровлей я прожил свыше четырех страшных лет — с момента демобилизации в октябре 1940 года вплоть до освобождения Франции — до конца 1944 года. Бунинский дом был не „гостеприимной кровлей“, а чем-то несравненно большим. Своего гостя или, вернее сказать, жильца, чтобы не говорить приживальщика, Бунин как бы приобщал к своей семье, и хотя за глаза нередко на него бурчал и в письмах мог над ним едко иронизировать, а то и красочно ругать, он готов был всячески его опекать, в критические минуты вставать на его защиту и не хотел с ним расставаться. В этой черте его характера было какое-то совпадение с Максимом Горьким, а если идти назад, то отчасти и со Львом Толстым», — вспоминал Бахрах.

7 ноября 1953 года, в последний день жизни писателя, Бахрах был у постели Бунина.

Бунин при жизни осуждал еврейские погромы в России.

«До революции погромы были редким, исключительным явлением. За последние два года они стали явлением действительно бытовым, чуть не ежедневным. Это нестерпимо. Да, Троцкий еврей, но ведь Ленин не еврей. Да, соборы нельзя переделывать и переименовывать в кинематографы „имени товарища Свердлова“, и убийство за одного Урицкого тысячи ни в чем неповинных людей есть чудовищная гнусность. Но ведь какой-нибудь конотопский еврей не виноват в осквернении московских соборов, и ведь убивали-то за Урицкого все-таки русские матросы, русские красноармейцы, латыши, китайцы», — писал Бунин 2 ноября 1919 года в газете «Южное слово», издаваемой при поддержке администрации белогвардейского генерала Антона Деникина.

Летом 1941 года Бунин в своем дневнике обвинил Германию в том, что она 24 года не предпринимала ничего против большевиков и «проснулась» только в июне 1941 года.

«Пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, венгры, албанцы (!) и румыны. И все говорят, что это священная война против коммунизма. Как поздно опомнились! Почти 23 года терпели его!».

Примечательна запись в дневнике Бунина от 5 сентября 1941 года:

«Взят Орел (сообщили сами русские). Дело очень серьезно. Нет, немцы, кажется, победят. А может, это и неплохо будет?». «Хотят, чтобы я любил Россию, столица которой — Ленинград, Нижний — Горький. Тверь — Калинин — по имени ничтожеств, типа метранпажа захолустной типографии! Балаган…», — писал Бунин 30 декабря 1941 года.

При этом известно, что Бунин ненавидел Адольфа Гитлера, а к Иосифу Сталину не испытывал такой вражды, как к «старой ленинской гвардии». 17 июня 1941 года председатель Союза писателей СССР Алексей Толстой — давний знакомый Бунина передал председателю Совнаркома Иосифу Сталину служебную записку, где сообщил, что Бунин во французской эмиграции «очень нуждается и просит о помощи». Толстой спросил Сталина, имеет ли Советское правительство возможность через полпредство СССР во Франции оказать Бунину материальную помощь. Толстой также осведомился, есть ли возможность репатриации Бунина в Советский Союз.

«Насколько мне известно, в эмиграции он не занимался активной антисоветской политикой. В 1937 году я встретил его в Париже, он тогда же говорил, что его искусство здесь никому не нужно, его не читают», — говорилось в записке Толстого.

Вопрос о возвращении Бунина в СССР рассматривался лично Сталиным после разгрома гитлеровской Германии. Бунин через Константина Симонова передал в Москву, что не может вернуться на Родину, так как стар, болен и уже привык жить во Франции человеком без гражданства. Писатель скончался в Париже.