«Проблему нужно решать»: Олдрих Грунд об экстрадиции добровольцев Россией

Чешский доброволец Олдрих Грунд, задержанный на границе ДНР и России по запросу Интерпола, благодаря сплоченным действиям многих людей очень быстро оказался на свободе и уже находится вместе со своей семьей на территории ДНР. Корреспондент EADaily пообщался с Грундом, узнав подробности задержания и поговорив о том, почему в России до сих пор задерживают добровольцев за участие в войне на Донбассе и что с этим делать.

— Олдрих, расскажите, пожалуйста, подробности задержания.

— На границе во время прохождения паспортного контроля сотрудница таможни попросила подождать пару минут. У меня забрали паспорт, но вскоре пришел представитель ФСБ, отвел меня к себе и стал допрашивать. Потом оказалось, что они вызвали сотрудников полиции с Матвеева Кургана и попросили проехать с ними. Там уже мне сообщили, что Чешская Республика подала меня в международный розыск по статье 311 часть 2(а) и 311 часть 3(а). Это статьи терроризм и террористический акт, на каком основании выдвинуты обвинения, не уточнялось. Было принято решение задержать меня на 48 часов, поскольку нужно было направить запрос Чехии. Вечером приехал конвой, и меня увезли в следственный изолятор. Через два дня я приехал на суд, судья сказал, что Чешская Республика прислала ответ, я нахожусь в розыске по террористической статье, но снова не было никаких объяснений. Прокурор потребовал продлить содержание под стражей до выяснения обстоятельств обвинения. Но я уже понимал, что дело связано с моим участием в войне на Донбассе. Позже, уже из постановления суда стало точно известно, что под терроризмом Чехия действительно понимала мое участие в боевых действиях на территории Донбасса на стороне ДНР.

— Чешское правительство не волновало то обстоятельство, что никто не признал ЛНР и ДНР террористическими организациями? Мы вот только что вернулись с обстрела Петровского района, где от нескольких выпущенных ВСУ 120-х мин пострадали дома мирных жителей. Это ли не настоящий терроризм?

— Там американцы имеют сильное влияние. Сами чехи, может быть, и не стали бы ничего предпринимать. Скорее всего, это политическое дело. Не наш президент Милош Земан, но наш парламент приняли сторону США. Что им говорят, то они и будут делать. Когда была 70-я годовщина Победы и наш президент приехал в Россию, было много шума. Пришел посол США к президенту и говорил, что ему нельзя в Россию. Но президент тогда послал его, сказал, что не может дипломат указывать президенту, что ему делать. После этого он стал неугоден, и его пытаются убрать. Но, слава богу, у нас есть друзья России, которые тогда подняли митинги в поддержку президента. Но его все равно пытаются сожрать и поставить того, кто был бы более сговорчив, кто ближе к Америке. Все это политика, и то, что тут гибнут женщины, дети и старики, их мало волнует.

Что касается запроса на экстрадицию, то точно могу сказать, что я не первый и далеко не последний. Много ребят приехало воевать за народ Донбасса.

— С властью все более-менее понятно, но на чьей стороне общество?

— 50 на 50, часть на стороне США, а другая часть поддерживает нас. О чем говорит даже то, сколько чехов приехало и погибло на Донбассе.

— Много было таких?

— У меня только в 2014 году погибло двое знакомых. Я был на Степановке в окружении, когда узнал, что троих ребят, в том числе двоих чехов, послали на блокпост, сказали, что там никого нет и его нужно занять. Когда они подходили к блокпосту, по ним открыли пулеметный огонь. Их расстреляли, а потом подъехала БМП-1 и раскатала их гусеницами. Их позже похоронили местные жители возле почты. В конце августа произошло их официальное перезахоронение на Аллее Славы на Саур-Могиле. Захоронили в среднем ряду. У одного из них дочка родилась 8 августа, а 12-го его убили, он дочку так и не увидел.

— Главное, что родилась…

— Да. Красивая девчонка растет.

— Вы теперь почувствовали, что такое находиться под угрозой экстрадиции. Что сделать, чтобы этого не повторялось с другими добровольцами?

— Я общался с представителями власти, и они мне сказали, что я не первый и не последний и что у них нет желания меня выдавать, но и не задержать меня в случае запроса Интерпола они не могут. Но проблему надо как-то решать. Многих ребят могут депортировать при неблагоприятном стечении обстоятельств. Я проходил по террористической статье, и о моей биографии было много информации. Мне так и сказали: «Тебя спасло то, что ты проходил по террористической статье, а мы знали, что ты воевал за народ Донбасса».

— Можно рассказать подробнее о военной биографии? Вы же начинали у Стрелкова, мехводом «Ноны»?

— «Нона» была в Артемовске и до Краснодона дошла, там у нас пытались ее отобрать, но не получилось. В Славянске было три «Ноны». Когда мы пригнали «Ноны» в Славянск, я Стрелкову рассказал, что являюсь механиком, водителем танка. Он говорит: «Танка у нас нет, но раз ты сюда две „Ноны“ привез, иди в бронегруппу». Потом пришел приказ выехать на позиции работать, к горе Карачун, откуда по нам Град стрелял. Помню, когда выходили, по дороге подбирали гражданских людей, пару раз останавливались, жалко было — убьют же.

— Как созрело решение приехать на Донбасс?

— Я дальнобойщиком работал и ехал с брательником по работе сюда, мы перед самым Славянском приехали. У нас тогда еще отобрали грузовики с грузом. «Опасно, — говорят, — сейчас своей тропой погоним, а вы идите». Мы наткнулись на блокпост ополчения, парни говорят: «Ну вас развели, как лохов». Потом уже остались в Славянске, видели, что там происходит. Как их артиллерия работала там, где большое скопление мобильной связи. Таким образом они и рынок накрыли, где среди погибших были женщины и дети. После этого решили остаться. Славянск был в окружении, посольств и консульств, куда можно обратиться, не было, да и после того, как видел, что они творят со своим народом, не мог остаться в стороне. Помню, как взяли в плен украинца из добробата, лет девятнадцати, и у него была бумажка, в которой говорилось, что после завершения военных действий ему полагается два гектара земли и два раба. Ничего не напоминает из истории?

— Кто помог вам в ситуации с экстрадицией и кого бы вы хотели поблагодарить?

— Михаил Полынков из «Солдатской правды» очень помог, Игорь Иванович Стрелков, «Ветераны Новороссии» помогли, Бенес Айо. Да и вообще хочу поблагодарить всех неравнодушных людей, кто подключился к решению вопроса с моей экстрадицией.

Кристина Мельникова