Винсент Буле: До краха Франции Сталин не думал присоединять Прибалтику

80 лет назад, в конце июня 1940 года, закончилась операция гитлеровской Германии по захвату Франции. 22 июня 1940 года в Компьенском лесу под Парижем представитель премьера Франции Анри-Филиппа Петена Шарль Юцингер подписал акт о безоговорочной капитуляции французской армии. 24 июня у Рима французы капитулировали перед союзной с Германией Италией. Ближе к началу июля правительство Петена стало переезжать из занятого немцами Парижа в курортный городок Виши — «столицу» марионеточного режима «Вишистской республики». 10 июля «парламент» режима Виши провозгласил Петена единоличным диктатором. Сразу же в «свободной зоне», как немцы официально называли «Вишистскую республику», началось преследование евреев, коммунистов и всех, кто не поддерживал Петена и нацистских захватчиков.

Гитлеровцы завоевали Францию за шесть недель. Как заявляет французский историк Винсент Буле, столь стремительное поражение французской армии заставило Советское правительство ввести дополнительный военный контингент в Прибалтику. Этот ввод войск завершился вхождением республик Прибалтики в состав СССР.

«Падение Франции стало шоком для Москвы. Иосиф Сталин понял изменение баланса сил с нацистской Германией. Британские войска были эвакуированы к себе на острова. Выход Франции из войны и установление в Виши пронацистской диктатуры Петена стали для СССР очень плохим знаком. Безусловно, Сталин не ожидал блицкрига немцев во Франции. И он уже в мае 1940 года понимал, что война Германии против СССР неизбежна», — сказал Буле на конференции в Москве.

Буле цитирует недавно рассекреченные французские архивы времен Второй мировой войны.

«В архивах есть донесения военного атташе Литвы в Париже Казиса Гринчюса. Гринчюс писал, что работающие в Германии советские дипломаты не ожидали нападения немцев на Францию. По его словам, помощник советского военно-воздушного атташе Николай Скорняков, узнав о вводе немецких войск во Францию, впал в шок, потерял дар речи и ушел из кабинета, забыв фуражку», — говорит французский историк.

Начальником Скорнякова, военным атташе СССР в Германии, был генерал-майор Василий Тупиков — резидент советской разведки в Германии. Николай Скорняков как военный летчик заручился приятельскими отношениями с рейхсмаршалом Германом Герингом — официальным преемником Гитлера, который был в курсе планов фюрера. Буле делает вывод: советская разведка до мая 1940 года не ожидала, что Германия решится на военные действия против Франции.

Логика советской разведки была следующей. Ко Франции, которая объявила войну Германии в 1939 году, присоединилась Великобритания. Лондон обязался помогать Парижу в случае гитлеровской агрессии. Кроме жителей Британских островов, Лондон в случае войны поставил бы под ружье австралийцев, новозеландцев, канадцев, жителей Британской Индии и других иноземных подданных британской короны. Под французским флагом были также войска из заморских колоний Франции. Сухопутная коалиция французов и англичан плюс техническое превосходство английской авиации и флота над немецкими оставляли немцам мало шансов на скорую победу во Франции. Немцам противостояли укрепления линии Мажино. Разведчики из Москвы принимали в расчет опыт французского генералитета в годы Первой мировой войны и огромный авторитет Петена, ставшего после Первой мировой войны во Франции национальным героем. До мая 1940 года Лондон и Париж вели против Берлина так называемую «странную войну» — война была объявлена, но боевых действий стороны не вели. Советская разведка исходила из верных предпосылок но, к сожалению, ошиблась в выводах.

«Латвийские, литовские и эстонские историки утверждают, что СССР планировал ввести войска в страны Балтии уже в сентябре 1939 года. Это не так. Решение было принято в Москве только после падения Франции», — говорит Винсент Буле.

Он также уточнил, что в Латвии с 1939 года находился ограниченный советский военный контингент, чье размещение было согласовано с президентом Латвии Карлисом Улманисом. 17 июня 1940 года по приглашению Улманиса и президента Эстонии Константина Пятса в Латвию и Эстонию были введены дополнительные силы РККА. 15 июня советские войска вошли в Литву.

В лексике донесений зарубежных дипломатов и разведчиков того периода нет словосочетаний вроде «оккупация Прибалтики Советским Союзом». Чаще встречаются термины «инкорпорация» или «аннексия». Впервые о вхождении Латвии в СССР как об оккупации (в значении «военное преступление») в Латвии заговорили во время оккупации нацистской. Словосочетание «советская оккупация Прибалтики» летом-осенью 1941 года встречается в газете латышских коллаборационистов «Тевия» и печатном органе НСДАП «Фелькишер беобахтер». В перестроечную и постсоветскую Прибалтику термин «советская оккупация» «въехал» вместе с возвращенцами из- за рубежа — нацистскими коллаборационистами или их потомками.

Винсент Буле также рассказал, что во время советско-финской войны в Париже рассматривались планы военных действий против СССР — в частности, наненсение бомбовых ударов по нефтяным промыслам Баку и Грозного. Антисоветская военная истерика обострилась в Париже в августе 1939 года, после заключения пакта Молотова-Риббентропа. К войне против СССР призывали ультраправые и прокатолические круги, которые рассматривали «зимнюю войну» как коммунистическую угрозу интересам Франции в Европе. Премьером Франции во время «зимней войны» был ультраправый политик Эдуард Даладье — один из участников мюнхенского сговора 1938 года против Чехословакии. Президент Франции либерал Альбер Лебрен не решился на агрессию против СССР, но санкционировал поставки для Финляндии военной помощи. Даладье заявил, что Франция готова послать на помощь финнам 50 000 солдат и 100 бомбардировщиков — если об этом французов попросят финны. Планы Даладье были сорваны советско-финскими мирными переговорами 12 марта 1940 года — к немалому облегчению французского генералитета.