Brexit и последствия: территориальное единство Британии и евроатлантизм

Выход Великобритании из состава Европейского союза был одним из важнейших событий конца 2020 года. Brexit, не вписывающийся в узкие рамки различных доктрин, нуждается в анализе, так как иначе будет нельзя понять будущее европейского континента и мира.

На причины и глубинные истоки Brexit лучше всего взглянуть глазами британцев, выступавших за выход своей страны из ЕС. Они отмечают следующий важный момент: Brexit относится не только к отношениям Британии с ЕС, брюссельской бюрократией и франко-германским тандемом, но и с США. Еще в 2000 году в докладе журналиста Амброза Эванса-Причарда для Daily Telegraph была обнародована информация об американском финансировании европейской интеграции в 1950—1960 годы. Эти данные подтверждены документами, обнародованными исследователем Джошуа Полом из Джорджтаунского университета в Вашингтоне, в которых доказано, что спецслужбы США занимались продвижением евроинтеграции, причем в них подчеркивается, что англосаксонские «братья» заставляли Великобританию вступить в единую Европу.

Британские евроскептики приводят и более подробные детали американского участия в евроинтеграции, помимо плана Маршалла. Так, например, существует документ от 25 июля 1950 года за подписью Уильяма Джозефа Донована (ранее возглавлял Управление стратегических служб — предшественника ЦРУ), в котором дается инструкция по созданию Европейского парламента. В расследовании Эванса-Причарда утверждалось, что одним из главных проводников политики США был частный «Американский комитет по объединенной Европе», чьим первым председателем был Уильям Донован, а вице-председателем директор ЦРУ Аллен Даллес. Комитет финансировал и поныне существующую лоббистскую организацию European Movement International, выступающую за углубление евроинтеграции.

Более того, как указывал в своем расследовании Эванс-Причард, видные поборники евроинтеграции как бельгийский промышленник Рене Боэль, международный политический активист Джозеф Ретингер, а также государственные деятели соответственно Франции и Бельгии Робер Шуман и Поль-Анри Спаак рассматривались американцами как лояльные к США лица. Несмотря на попытки опровержений расследования Эванса-Причарда, различные факты говорят о том, что, даже если инициатива о сотрудничестве исходила от таких людей, как основатель «Панъевропейского союза» Рихард Куденхове-Калерги, это было сотрудничество окрепшего американского наездника и ослабевшей от двух мировых войн европейской лошади.

Интересно, что в интервью опубликовавшему этот материал таблоиду Daily Express основатель Партии независимости Соединенного Королевства Алан Скед заявил следующее:

«Это все правда…Они вливали в Европу много-много денег…Они сделали это через Совет по международным отношениям, который был своего рода ЦРУ…И был орган под названием „Американцы за Соединенные Штаты Европы“… Они вложили в это деньги, а через это передали деньги в руки нескольких ведущих европейских политиков…После войны они думали, что Черчилль возглавит федеральные Соединенные Штаты Европы (Уинстон Черчилль 19 сентября 1946 года в ходе выступления в Цюрихском университете в Швейцарии предложил создать Соединенные Штаты Европы на базе помирившихся Франции и Германии без участия Великобритании. — П. М.)… Но его это не интересовало, или, по крайней мере, он не хотел, чтобы Британия была частью этого».

Напомним, что бывший лидер Партии независимости Соединенного королевства Найджел Фарадж был одним из активнейших организаторов кампании по выходу из ЕС в 2016 году.

Чтобы понять причины выхода Великобритании из ЕС, необходимо выявить причины, побудившие её начать процесс евроинтеграции. В 1950 году Лондон отказался от французского предложения принять участие в создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Кроме национализации угольной промышленности, произведенной лейбористским правительством Клемента Эттли, причиной отказа был иной взгляд на мир из Лондона. Существование экономической базы в виде Британской колониальной империи и Содружества, располагавшихся за пределами Европы, обессмысливало участие Лондона в евроинтеграции с экономической точки зрения. С политической же точки зрения существовала доктрина Черчилля «трех окружностей», опиравшаяся на фунт стерлингов, колониальную империю и особые отношения с США.

Проходивший параллельно процесс распада Британской колониальной империи и развитие европейской интеграции, основанной на франко-германском сотрудничестве, стали вызовом для экономического и политического веса Великобритании в мире. Возросшее влияние Советского Союза, обладавшего ядерным оружием и создавшего социалистический лагерь, также было вызовом для британского могущества. Остановить деградацию и распад Британской империи и стремительное уменьшение роли Великобритании в мировой политике и экономике, особенно по результатам провала агрессии 1956 года против Египта в связи с национализацией Суэцкого канала, не удалось. Именно с целью упрочнения своего пошатнувшегося положения связаны попытки Лондона вступить в Европейское экономическое сообщество. Однако из-за особых отношений Великобритании с США, планировавшими создать Атлантическое сообщество с общим рынком Европы, Великобританию не желал видеть в составе ЕЭС президент Франции Шарль де Голль, который дважды — в 1963 и 1967 — годах ветировал попытки Лондона стать членом ЕЭС.

При этом важно подчеркнуть, что в начале 1960-х лейбористы были против вступления их страны в ЕЭС, в отличие от консерваторов. Со временем их позиции поменялись. Вступление же Великобритании в ЕЭС произошло 1 января 1973 года при премьер-министре Эдварде Хите (тори) ради создания общего рынка с континентальными странами без политической интеграции. Самые же важные процессы во взаимоотношениях Великобритании с Европейским экономическим союзом произошли при премьер-министре Маргарет Тэтчер в 1979−1990 годах. Как признаются противники Brexit из «Гардиан», именно её эпоха явилась предтечей событий 2016−2020 годов.

Следует отметить, что «железная леди» сумела вернуть Великобритании часть утраченного влияния на мировую политику. Особенно это проявилось в особых отношениях с США, которые вынуждены были чаще консультироваться и согласовывать свою политику с младшим братом. Не случайно Тэтчер однажды сказала в Вашингтоне следующее:

«Американские успехи будут нашими успехами. Ваши проблемы будут нашими проблемами. Когда вам потребуется помощь друга, мы всегда будем рядом».

Такой гибкий подход позволял Великобритании быть главным партнером США в ЕЭС, одновременно проводя отличающуюся от США на некоторых направлениях внешнюю политику, то есть успешно выполнять функцию моста между двумя берегами Атлантического океана и успешно реализовывать внутри ЕЭС ряд целей США. Именно укрепление такого положения было главным смыслом политики Тэтчер. Так, она добилась в июне 1984 года сокращения британского взноса в бюджет ЕЭС. В политической сфере по инициативе Великобритании в октябре 1981 года был принят Доклад о политическом сотрудничестве, согласно которому члены ЕЭС должны были консультироваться друг с другом по вопросам безопасности. Цель этого действия состояла в ограничении внешнеполитических инициатив стран ЕЭС для обеспечения их тесного сотрудничества с США и формирования внешней политики ЕЭС по британским критериям.

Самым же важным фактором являлась политика Лондона в отношении евроинтеграции. Здесь Тэтчер добивалась сохранения британского суверенитета путем борьбы с наднациональными органами в ЕЭС. Поэтому Великобритания выступала против специальной конференции по реформе Римского договора 1957 года, Лондон принял Единый европейский акт 1985 года только после исключения из него невыгодных британцам пунктов. В других сферах «железная леди» была ещё жестче. Так, Тэтчер была противником присоединения к Европейскому механизму обменных курсов и создания Европейского центрального банка. Характерно, что канцлер казначейства (министр финансов) Найджел Лоусон и глава Форин офис (Министерства иностранных дел) Джеффри Хау были оппонентами «железной леди» в этих вопросах. Наряду с учётом позиций других стран ЕЭС и опасности оказаться в изоляции это вынудило её в июне 1989 года начать сотрудничество с другими странами ЕЭС в валютной сфере, а в октябре 1990 года Великобритания присоединилась к Европейскому механизму обменных курсов. Несмотря на то, что соратники и однопартийцы Тэтчер после её отставки фактически нивелировали её усилия, в историю она вошла как лидер британского евроскептицизма.

Необходимо уточнить, что «железная леди» не была радикальным евроскептиком, так как выступала за членство Великобритании в ЕЭС. Однако её видение евроинтеграции было особым. Её выступление 20 сентября 1988 года в Европейском колледже в Брюгге ясно обозначило сильные расхождения со сторонниками европейского федерализма. Тэтчер четко заявила о том, что основой ЕЭС должен быть свободный рынок, созданный свободными правительствами, обладающими суверенитетом в экономической, финансовой и социальной сферах. В политической же сфере она выступала за сотрудничество стран ЕЭС при сохранении НАТО. В целом позиция британского премьер-министра сводилась к тому, что должны быть сильные национальные государства, неподвластные брюссельской бюрократии, то есть она была противником создания экономического и политического союзов с передачей основной части суверенных полномочий Брюсселю. Такая позиция противоречила позициям Франции и Германии.

Особенно характерно, что это совпало с процессом объединения Германии. Тэтчер и её правительство имели особую позицию по этому вопросу. «Железная леди» выступала против этого процесса, так как объединенная Германия нарушала баланс сил в Европе и в ЕЭС и становилась в каком-то смысле угрозой для безопасности в Европе. Британский премьер-министр готова была действовать по германскому вопросу совместно не только с Францией, но и с Советским Союзом. Михаилу Горбачеву британская сторона открыто предлагала сохранить Организацию Варшавского договора, сохранить независимость Восточной Германии, даже предоставить ей особый статус в НАТО и разместить в ней на срок до 7 лет советские войска. Противостояние же германской экспансии было сферой, где интересы Лондона и Москвы совпадали.

Более того, в данном случае приверженность Тэтчер НАТО и союзу с США имела иную природу. В ходе переговоров с администрацией Джорджа Буша-старшего она выступала сначала за то, чтобы германский вопрос первоначально решали четыре державы-победительницы во Второй мировой войне, а затем они же вместе с ФРГ и ГДР решали этот вопрос. Однако американцы решили, что единая Европа и НАТО смогут лучше сдерживать Германию. Советское же руководство во главе с Горбачевым также решило ради экономического сотрудничества с ФРГ дать добро на объединение Германии, а Горбачёв пошёл на открытое предательство интересов прежде всего СССР и ГДР, согласившись на кабальные условия поглощения ГДР Федеративной Республикой Германии.

Таким образом, Великобритания стала быстро терять роль главного партнера США в ЕЭС (и в ЕС) в пользу объединённой Германии. В настоящее время после Brexit эти тенденции только усилятся. В интеграционном объединении появился экономический лидер, диктующий свои условия. Усилия британцев и россиян, погибших во время двух мировых войн, были обнулены, души кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна и Адольфа Гитлера возрадовались, у Великобритании и постсоветской России по милости Горбачева появился опасный конкурент. Не случайно в книге 2003 года «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира» Тэтчер сделала прогноз о том, что ЕС будет превращаться в супергосударство, поэтому Великобритания должна будет его покинуть и присоединиться к Североамериканской зоне свободной торговли, а также заняться внеевропейским направлением. Время показало, что она была права. Заключение правительством Бориса Джонсона соглашений о свободной торговле с Японией, Канадой и Турцией подтверждает данную тенденцию.

Преемник «железной леди» Джон Мейджор произвел ревизию её политики на европейском направлении и даже подписал Маастрихтское соглашение. Сменивший же его лейборист Тони Блэр, получивший прозвище Пудель Вашингтона, был самым ярым британским премьером, настроенным на евроинтеграцию. Он считал задачей своей политики достижение такого положения, при котором Великобритания будет одновременно мостом между Вашингтоном и Брюсселем и лидером ЕС. Ради этого Блэр хотел присоединить Великобританию к еврозоне с помощью референдума, особенно в 2002—2003 годах. Эта попытка провалилась. Несмотря на все порывы, даже Блэр по факту выступал против превращения ЕС в федеративное государство. Самым ярким и понятным проявлением этого явилось то, что Великобритания не стала частью Шенгенской зоны.

Сменивший его на премьерском посту Гордон Браун, ранее возглавлявший казначейство, будучи сторонником углубления евроинтеграции, тем не менее в свое время выступил против присоединения к еврозоне. Также он отказался от концепции Великобритании как моста между США и ЕС. Таким образом, к моменту формирования коалиционного правительства консерваторов и либералов (2010 год) во главе с Дэвидом Кэмероном (тори) лишь либеральные демократы были самыми решительными сторонниками углубления евроинтеграции Великобритании. Премьерство же умеренного евроскептика Кэмерона отметилось ростом евроскептицизма в британском обществе.

Всё это вылилось в исторический референдум 23 июня 2016 года. Не в последнюю очередь на результат референдума повлияли серьезные изменения в мировой экономике и мировой политике, отразившиеся в том числе и на ЕС. Можно также сделать вывод о том, что имевшие непосредственное отношение к евроинтеграции Черчилль и де Голль были правы, когда по своим причинам указывали на то, что Великобритании не место в объединенной Европе.

Brexit также связан с американо-британскими отношениями. Президент Барак Обама в статье для Daily Telegraph, опубликованной 22 апреля 2016 года, высказал следующее мнение по поводу членства своего союзника в ЕС, подчеркнув, что решать должны сами британцы:

«Сильная Европа не является угрозой для глобального лидерства Великобритании, она усиливает его. Соединенные Штаты видят, как ваш важный голос в Европе обеспечивает сохранение Европой сильной позиции на мировой арене и делает ЕС открытым, ориентированным в будущее и тесно связанным со своими союзниками по другую сторону Атлантики. Если говорить о создании рабочих мест, торговле и экономическом росте в соответствии с нашими ценностями, то Соединенное Королевство выиграло от своего членства в ЕС».

Публикация статьи совпала с визитом американского президента в Великобританию. В ходе этого визита Обама заявил, что в случае выхода из ЕС «Великобритания будет в конце очереди» на заключение торгового соглашения с США. В интервью же BBC 24 апреля 2016 года президент США заявил, что торговое соглашение с вышедшей из ЕС Великобританией может быть заключено через пять или десять лет. Тут необходимо отметить важный момент: тогдашний премьер-министр Дэвид Кэмерон сумел наладить личные отношения с хозяином Белого дома, при этом у них фактически была единая позиция против Brexit. Однако если Обама соблюдал приличие и уважал демократический выбор младших братьев, то другие американские политики не стеснялись в выражениях. Так, бывшая кандидат в президенты Хиллари Клинтон в интервью Sunday Times от 8 октября 2017 года заявила следующее о сторонниках Brexit:

«Они проголосовали против современной Британии и ЕС, полагая, что так или иначе это пойдет на пользу их маленькой деревне. Это не имело смысла…«

Это наглое и хамское заявление абсурдно хотя бы тем, что Великобритания является урбанизированной страной, где 83,2% населения живет в городах. Бывшая госсекретарь в ходе лекции в Оксфорде в июне 2018 года вообще призвала к разжиганию конфликта между старшими и младшими поколениями британцев, сказав следующее:

«Сегодня в Великобритании, где почти три четверти молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет проголосовали за то, чтобы остаться в Европейском союзе, возникает вопрос: могло ли большее количество людей сделать то же самое, достаточно, чтобы переломить ситуацию? … Потому что после голосования молодые люди высказались, выражая страх, отвращение и чувство, что старшие поколения разочаровали их… Я надеюсь, что молодые люди здесь, в Оксфорде, посвятят себя тяжелой и важной работе по построению демократического процесса, отражающего ваши надежды, заботы и мечты».

Во время же выступления в Белфасте 10 октября 2018 года Клинтон прямо заявила:

«Я не извиняюсь за то, что с самого начала была против Brexit. До референдума я думала, что это плохая идея, а сейчас думаю, что это еще хуже. Это вполне может войти в число величайших и самых ненужных ран, нанесенных самому себе в современной истории».

Представители истеблишмента Республиканской партии также призывали британцев не выходить из ЕС. Если бывший госсекретарь Джордж Шульц сделал упор на последствия для Великобритании, то ныне покойный сенатор Джон Маккейн заявил, что выход из ЕС будет выгоден президенту России Владимиру Путину (sic!)

Будущий президент Дональд Трамп, имевший отличную от истеблишмента позицию, подвергся за это критике со стороны Клинтон во время президентской кампании в июне 2016 года. Уникальной является позиция Генри Киссинджера. Изначально бывший противником Brexit, он изменил свою оценку, заявив, что это событие будет способствовать укреплению американо-британских связей при одновременном сохранении связей Британии с Европой. Более того, через несколько дней после проведения референдума он отметил, что Brexit — это повод для ЕС заняться решением насущных экономических, политических и социальных проблем, повлиявших на решение британцев.

В чем же была причина такого отношения американского истеблишмента к демократическому волеизъявлению британцев? Администрация Обамы хотела заключить с Европейским союзом соглашение под названием «Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство» (ТТИП). Это соглашение должно было экономически укрепить трансатлантическое единство, превратив Европу в рынок сбыта для американских корпораций. Соглашение не было реализовано. Общественное мнение в ЕС критично восприняло этот проект. Кампания же за выход Великобритании из ЕС была основана не только на борьбе против брюссельской бюрократии за экономический и политический суверенитет, но и за превращение её в самостоятельного игрока на международной арене.

Такая идея, основанная на ностальгии по утраченной мощи Британской империи, получила название «глобальная Британия». Это противоречило интересам американского истеблишмента из обеих партий, который желал через ТТИП подчинить экономически весь ЕС, в том числе и Великобританию. Трамп же хотел, чтобы Великобритания вышла из ЕС экономически ослабленной, особенно в случае Brexit без сделки, чтобы навязать ей торговое соглашение, выгодное США и американской глубинке. Поэтому для британцев, за исключением Найджела Фараджа, не было особой разницы между Джо Байденом, бывшим противником Brexit, грозившим не заключить торговое соглашение с Великобританией в случае нарушения Белфастского соглашения 1998 года, и Трампом, мечтавшим «Сделать Америку снова великой» за счет традиционных союзников.

О ярости американского политикума и их британских подручных говорят следующие факты. Так, в феврале 2018 года спонсор Демократической партии США Джордж Сорос признался в финансировании кампании за повторный референдум о членстве в ЕС через организацию Best for Britain. Особенно же яростным было сопротивление лейбористов. Например, Тони Блэр в январе 2019 года призвал к проведению повторного референдума о членстве в ЕС. Однако, если Блэр заявил о своей готовности голосовать в Палате общин за соглашение по условиям Brexit между правительством Бориса Джонсона и ЕС, то лорд Эндрю Адонис открыто поддерживает Ги Верхофстадта в планах по возвращению Великобритании в ЕС! Иными словами, оказалось, что противники Brexit внутри Соединенного Королевства и за его рубежом — это люди, не признающие за другими право на демократическое волеизъявление и занимающиеся сегрегацией по идеологическому признаку. Все эти люди по факту не хотят видеть Великобританию в качестве актора, самостоятельного от Вашингтона и Брюсселя.

Brexit также поднял вопрос о территориальной целостности Соединенного Королевства. Напомним, что за выход из ЕС проголосовало 51,89%, против 48,11%. По составным частям Соединенного Королевства это выглядело иначе:

Англия — 53,38 и 46,62%
Шотландия — 38 и 62%
Уэльс — 52,53 и 47,47%
Северная Ирландия — 44,22 и 55,78%

Таким образом, как верно заметили наблюдатели, за выход голосовали в основном англичане и валлийцы. Кроме того, против выхода из ЕС голосовали жители столицы и других крупных городов, где высок процент выходцев из Вест-Индии, Южной Азии и Африки. Одновременно против Brexit были осевшие в стране и имеющие право голоса выходцы из Восточной Европы, особенно поляки. Ирландцы Ольстера хотели остаться в ЕС ради сохранения связей с Ирландией. Шотландцам же было невыгодно покидать ЕС прежде всего по экономическим причинам.

Это поставило под сомнение дальнейшее пребывание их в составе Соединенного Королевства. Аналитики считают, что наибольшая угроза исходит от Шотландии, чей первый министр Никола Стерджен хочет провести референдум с целью отделения от Соединенного Королевства и возвращения в ЕС, а также вступления в НАТО и еврозону. Без предстоящих парламентских выборов в шотландский парламент, а также одобрения Лондоном это не может произойти. Борис Джонсон заявлял об отказе в проведении референдума на основании того, что он уже состоялся при жизни одного поколения в 2014 году.

Однако у Лондона есть куда более эффективные методы по борьбе с шотландским сепаратизмом. Дело в том, что входящие в состав Шотландии Шетландские острова запустили процесс отделения от неё путем референдума и получения в составе Великобритании статуса, аналогичного статусу острова Мэн (сентябрь 2020 года). Причиной этого является игнорирование Эдинбургом экономических интересов островов. Также планы по отделению от Шотландии и получению отдельной автономии существуют у Оркнейских островов. Тот факт, что отделение Шетландских и Оркнейских островов является лучшим инструментом Англии в борьбе с сепаратизмом Шотландии, подтверждается замалчиванием и приуменьшением шотландскими сепаратистами данных инициатив островитян. Причиной этого является то, что Шотландская национальная партия ранее обвиняла Лондон в игнорировании экономических интересов Шотландии и несправедливом распределении доходов. Теперь же подобные обвинения звучат в адрес фрондирующего Эдинбурга.

Вызовом для шотландских националистов является и то, что представляющий 13 депутатов Европарламента Эстебан Гонсалес Понс пообещал шотландцам, что в случае обретения независимости они займут место в очереди на вступление в ЕС после Турции и Сербии. Это может оказаться началом кампании в Европарламенте против независимой Шотландии. Не понравятся выходки Эдинбурга и в НАТО, так как Великобритания входит в альянс в её нынешнем составе. Появление же отдельного государства, стремящегося к активному сотрудничеству с Североатлантическим альянсом, станет возможным вызовом для безопасности в Европе, в чем не заинтересована ни одна страна континента.

Наконец, участившиеся атаки против первого министра Шотландии Николы Стерджен могут подорвать позиции сторонников независимости. Это касается утверждений мозгового центра Гордона Брауна о том, что в Шотландии наихудший по Соединенному Королевству показатель выявления коронавируса, а также конфликта Стерджен с экс-лидером Шотландской национальной партии Алексом Салмондом. Все перечисленные факторы могут сильно затруднить реализацию попыток отделить Шотландию от Соединенного Королевства при условии, что консерваторы, лейбористы и либеральные демократы совместно будут над этим работать.

Ситуация с Северной Ирландией кардинально отличается. Для этого нужно обратить внимание на соответствующие положения из соглашения Великобритании с ЕС. Люди, родившиеся в Северной Ирландии, имеют право на ирландское гражданство и все права, связанные с перемещением по ЕС. Североирландские студенты по-прежнему будут иметь доступ к программе «Эразмус». На товары, произведенные в Северной Ирландии, не будут распространяться нетарифные ограничения. Таким образом, де-факто Северная Ирландия осталась в ЕС. Из-за этого ольстерские юнионисты обвиняют Бориса Джонсона в предательстве и в этой связи поминают недобрым словом Черчилля. Апелляция к «бленхеймской крысе» Черчиллю как раз является возможным решением данной проблемы.

Имевший прямое отношение к образованию независимой Ирландии, Черчилль 16 февраля 1921 года заявил в парламенте следующее (об этом он написал в «Мировом кризисе»):

«Ольстер должен пользоваться покровительством Британии. Ирландия должна иметь тот договор, который был с нею заключен, право на выборы собственного парламента и собственную конституцию. Сложный вопрос о границах будет разрешен при иных, более благоприятных условиях. На протяжении целых поколений мы вязли в ирландском болоте, но наконец, заключив договор, мы впервые вышли на открытую дорогу, правда, еще новую и неиспытанную, напоминающую еще узкую тропинку, но крепкую и надежную. Будем же идти по этой дороге решительно и осторожно, не теряя мужества и веры. Если Британия будет продолжать в этом духе, то может наступить день, не столь отдаленный, как мы думаем, когда, оглянувшись, Британия увидит рядом с собой объединенную Ирландию, ставшую единой и дружественной нам нацией».

Более того, он выдвигал идею объединения Ирландии. Черчилль при этом подчеркивал, что объединенная Ирландия должна быть дружественной Великобритании.

С экономической точки зрения обе страны прочно связаны. Особое положение Северной Ирландии после Brexit только поспособствует идее её воссоединения с Ирландской республикой, не случайно после референдума о членстве в ЕС Великобритании партия «Шинн Фейн» предлагала провести референдум о статусе Северной Ирландии. Воссоединение Ирландии не будет угрожать безопасности в Европе. Ирландия — это состоявшееся государство, член ЕС и еврозоны. Экономические связи с Великобританией прочные. С военной же точки зрения Ирландия является страной с внеблоковым статусом. Соответственно, де-юре единая Ирландия не несет угрозы Европе.

Для Великобритании также есть плюсы в таком решении. Во-первых, из состава Соединенного Королевства будет удален регион, где значительная часть населения враждебна Лондону и сравнительно недавно вела вооружённую борьбу против него. Во-вторых, будет удалена часть страны, фактически находящаяся под контролем ЕС и брюссельской бюрократии. В-третьих, исчезнет болевая точка, по которой могут бить те же самые американцы и ЕС. Поэтому можно сделать вывод о том, что при соответствующем решении ирландского вопроса и сохранении Шотландии у Великобритании появляются шансы стать более самостоятельным игроком в стремительно меняющемся мире.

Таким образом, Brexit будет иметь серьезные последствия и для Великобритании, и для Европы. Во-первых, при администрации Байдена США постараются в большей степени развивать отношения с ЕС, а не с ослабленной Brexitом и коронавирусом Великобританией, что явится уроном для сложившихся двусторонних отношений.

Во-вторых, Brexit доказал, что британцы могут при желании быть суверенными в вопросах своего экономического и политического бытия и не оглядываться на американцев. В-третьих, Brexit доказал правоту Тэтчер, считавшей, что евроинтеграция приведет к появлению европейского супергосударства при неформальном лидерстве объединенной Германии, что ставило крест на британском лидерстве в Европе и обессмысливало и без того странное членство в ЕС Великобритании, бывшей пятым колесом в телеге.

В-четвертых, Brexit доказал, что развитие свободной торговли и экономическая интеграция тесно связаны с национальными и страновыми особенностями. Экономическое, юридическое и культурное отличие Великобритании от стран континентальной Европы, прежде всего Германии и Франции, является тому ярчайшим примером.

В-пятых, членство Великобритании в ЕС и Brexit доказали провал либерального интернационализма, так как никуда не исчезли франко-британские и германо-британские экономические и политические противоречия.

В-шестых, Brexit доказал ничтожность теорий о «конце истории» и «Царстве Божьем на земле» в виде ЕС. Британцы, решившие попробовать восстановить свое могущество, доказали, что в 21-м веке нации могут пытаться вершить свои судьбы и не быть послушными исполнителями воли вашингтонского «болота» и брюссельской бюрократии.

Время покажет, смогут ли они в этом преуспеть.