Эрдоган обрëк себя на «ва-банк»: послепутчевая пятилетка раиса

Турция подошла к пятой годовщине попытки государственного переворота. В ночь на 16 июля 2016 года бессменному лидеру страны Реджепу Тайипу Эрдогану удалось разрушить планы группы военных заговорщиков и приступить затем к жëсткому недопущению любого путча в будущем. Хребет турецкой армии в качестве традиционного политического игрока в Турецкой Республике с 1923 года был впервые сломан.

С лета 2016-го берëт отсчëт переориентация вооружëнных сил страны на решение сугубо военных задач, причëм с ярко выраженным внешним элементом — за прошедшие пять лет турецкая армия развернула три трансграничные операции в Сирии, одну экспедиционную миссию в Ливии и отметилась участием в ещë одной военной кампании на Южном Кавказе. Эрдоган также перенаправил энергию считающейся второй по силе армии НАТО из внутриполитического «театра военных действий» в Восточное Средиземноморье, обзавëлся постоянной базой в Катаре и стал присматриваться к возможности закрепления на восточном побережье Африки.

Раис, как называют главу турецкого государства его ярые сторонники (тур. — вождь), железной рукой закрепил свой политический режим, выиграв в 2018 году первые всеобщие выборы после подавления путча, изменил систему правления в стране с парламентской на президентскую и стал загодя во всеоружии готовиться к ключевой для него избирательной кампании. В 2023 году Турецкая Республика будет отмечать столетие своего образования. Выборы должны пройти летом, а торжественная дата выпадает на осень. «Осечка», не говоря уже о неудаче, станет для Эрдогана крайне болезненной. К этому времени он будет находиться у руля власти уже 21 год, и нацеливаться на очередную пятилетку своего правления. Выборы станут не только своеобразным референдумом доверия раису, но и всей двадцатилетней истории его нахождения на самой вершине политического олимпа.

Возможная смена политического руководства после почти четверти века фактически единоличного правления в Турции чревата для неë революционными изменениями, последствия которых трудно спрогнозировать. Помимо прочего, турецкий генералитет может вновь вернуться на политическую сцену, тем более, если исход всеобщих выборов, одновременно президентских и парламентских, сложится в пользу хранительницы заветов основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка — ведущей оппозиционной Республиканской народной партии (РНП).

Не секрет, что за последние послепутчевые 5 лет раис нажил себе множество открытых врагов и скрытых недоброжелателей, счëт которым идëт на десятки, а может — и на сотни тысяч. Более 50 тыс. бывших представителей офицерского корпуса и рядового состава вооружëнных сил, сотрудников правоохранительных органов, судей, журналистов, последователей проживающего в США исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, которого турецкие власти обвинили в организации и идейном вдохновительстве путча, стали фигурантами уголовных дел. Вместе с их пострадавшими семьями и близкими людьми численность «армии», с той или иной степенью радикальности настроенной персонально против Эрдогана, может доходить до полумиллиона человек.

Одна политическая осечка избирательного характера с раисом уже случилась. В 2019 году возглавляемая им Партия справедливости и развития (ПСР) на выборах в местные органы власти уступила РНП три крупнейших мегаполиса страны — Стамбул, Анкару и Измир. Если победа турецких республиканцев в Измире не стала большим сюрпризом, учитывая «хроническую» электоральную привязанность к ним юго-западной части Турции, то «потеря» Стамбула и столицы обернулись для правящей партии и еë лидера крайне неприятным поворотом в политических предпочтениях граждан. После 2002 года по итогам отдельных всеобщих выборов фиксировался спад электоральной поддержки ПСР, который удавалось преодолеть во многом благодаря личному рейтингу Эрдогана. Но муниципальные выборы 2019-го показали, что слово раиса уже не является столь определяющим для значительной части турецкого избирателя, и число его противников (или просто серьëзно сомневающихся в целесообразности сохранения политического режима без каких бы то ни было изменений) среди простых граждан из года в год увеличивается.

У двадцати с лишним лет единоличного пребывания на самой вершине политической власти, без выработанного за эти годы условного «коалиционного иммунитета» (с 2002 года ПСР неизменно самостоятельно формирует правительства, лишь в 2018-м формально вступив в коалицию с Партией националистического движения, которое не привело к появлению у турецких националистов министерских портфелей) и накапливающейся в обществе усталости от одного и того же руководства, есть своë слабое электоральное звено. У сторонников раиса и ПСР нарастает избирательная апатия, мобилизация масс от выборов к выборам даëтся им всë труднее. Внутри социальной базы действующей власти вырабатывается политическая инертность, люди просто не идут выборы, считая их исход предрешëнным.

На оппозиционном фланге иная ситуация, там ощущается мобилизационная активность, недовольные властью граждане с охотой идут к избирательным урнам. В какой-то момент столкновение электоральной пассивности в лагере власти и оппозиционной активности среди избирателей сложится в пользу политических оппонентов Эрдогана. Произойдëт ли это именно в 2023 году, сказать сложно. Между тем многие факторы внутри Турции и за еë пределами подталкивают к версии, что проигрыш властей на всеобщих выборах не за горами.

Усталость Эрдоганом находит свои зримые проявления в участившихся последние месяцы внутренних замерах общественного мнения. ПСР получила бы по всей стране около 25 процентов голосов, если бы всеобщие выборы состоялись в июне, согласно проведëнному Центром общественных исследований Евразии (АКАМ) опросу. Результаты исследования также показали, что раис «потерпел бы поражение от каждого из четырëх потенциальных кандидатов в главы государства среди своих соперников, если бы президентские выборы состоялись в июне».

«У Эрдогана нет шансов (на победу на выборах), он проигрывает при любом сценарии», — утверждал глава AKAM Кемаль Озкираз, комментируя результаты опроса его компании.

Согласно опросу, рейтинг «Альянса народа», состоящего из ПСР и еë политического союзника, Партии националистического движения (ПНД), набравшего 53,6 процента голосов на последних всеобщих выборах в 2018 году, показал существенное снижение. Партия Эрдогана в июне довольствовалась бы только 25% голосов в случае парламентских выборов, ПНД Девлета Бахчели — 6%.

РНП, правая «Хорошая партия» (İYİ) и консервативная «Партия счастья» (SP) — члены «Альянса нации» — получили по итогам опроса 22,9%, 12,8% и 1,2% соответственно. Другие оппозиционные политобъединения показали следующие результаты: прокурдская Партия демократии народов (ПДН) — 9,4%, Партии демократии и прорыва (DEVA) бывшего вице-премьера Али Бабаджана — 3,8%, Партия будущего (GP) экс-главы правительства Ахмета Давутоглу — 1,7%.

Рейтинг ПСР увеличивается до 29,4%, а поддержка РНП и İYİ достигает 26,9% и 15% соответственно, когда голоса не определившихся избирателей, которые составили 14,9% в опросе, распределяются между этими партиями.

Опрос также показал, что Эрдоган потерпел бы поражение от каждого из своих потенциальных соперников на предстоящих в 2023 году президентских выборах, если бы они состоялись в прошлом месяце — лидера İYİ Мерал Акшенер, главы РНП Кемаля Кылычдароглу, мэра Стамбула от РНП Экрема Имамоглу и мэра Анкары, представителя той же партии турецких республиканцев, Мансура Яваша. Акшенер, Кылычдароглу, Имамоглу и Яваш получают 42,3%, 44%, 50,2% и 49,4% голосов соответственно, в то время как Эрдоган набирает только 39,8%, 39,1%, 37,8% и 37% соответственно против каждого из них.

Удручающие макроэкономические показатели в виде двузначных уровней инфляции и безработицы (в процентном отношении), уязвимость национальной валюты (турецкая лира за пять послепутчевых лет обесценилась по отношению к американскому доллару почти втрое*), серьëзное снижение уровня жизни в турецких городах с сопутствующим ростом показателей бедности добавляют раису забот.

Эрдоган затеял в стране «стройку века» — искусственный канал «Стамбул» между Чëрным и Средиземным морями стоимостью, по разным оценкам, от $ 15 млрд до $ 25 млрд, — в то время как на востоке страны отмечены случаи бесплатной раздачи продовольствия нуждающемуся населению. Без привлечения внешних инвестиций осилить в одиночку столь затратный проект Анкаре не удастся. Тем более, когда еë валютные резервы основательно истощены. Эрдоган объявил в апреле, что его правительство использовало резервы в иностранной валюте Центрального банка страны на сумму $ 165 млрд, чтобы справиться с «развитием событий» в 2019 и 2020 годах, и могут использовать их снова, когда в этом появится необходимость.

В Турции ожидаются новые волны пандемии, с соответствующими последствиями для местного туристического сектора, главного «генератора» валютных поступлений в страну, как это произошло минувшей весной.

Параллельно правительство сталкивается с растущим давлением на информационном поле, где с недавнего времени появился новый «феномен» — наглядный компромат на власти в виде роликов на YouTube со стороны скрывающегося за границей турецкого криминального авторитета Седата Пекера. Его видеообращения посмотрели уже миллионы турок, и многие из них явно из указанной выше «армии» ярых противников раиса.

Политический курс Эрдогана после подавления путча 2016 года характеризуется двумя стратегическими установками внутренней и внешней мотивации. В первом случае это реваншизм, во втором — ревизионизм.

Будущий раис после прихода к власти взялся искоренять установившиеся светские порядки Турецкой Республики, постепенно вкрапливая в еë общественно-политическую материю так называемый умеренный исламизм. До середины нулевых на острие внутриполитического реваншизма Эрдогана были политические силы, которые в своë время посадили в тюрьму бывшего мэра Стамбула и всячески препятствовали его продвижению к власти. Затем эпицентр «мстительности» и пресечения любой серьëзной фронды внутри государственной системы прочно сместился на армию, вплоть до разрушения антиконституционного заговора группы генералов и полковников в середине лета 2016 года. К сегодняшнему дню маятник реваншизма качнулся в сторону крепнущей оппозиции, где складываются предпосылки для консолидации сил с целью перехода к постэрдогановскому периоду.

Сломить тенденцию выступления против него в 2023 году единого и одновременно широкого фронта оппозиционных партий в лице «Альянса нации», продемонстрировавшего потенциал во время всеобщих выборов 2018-го и успешность в ходе муниципальной избирательной кампании 2019-го, — задача для Эрдогана и его ПСР не из лëгких. Экономическая ситуация явно не благоприятствует, отсутствуют признаки качественных изменений на местном рынке занятости и разгона деловой активности за остающиеся до новых выборов два года. Поэтому можно с уверенностью предположить, что турецкий лидер продолжит попытки уравновешивания внутренних проблем демонстрацией перед гражданами успехов на внешнем фронте, где у Анкары в последнее время на самом деле стало многое получаться.

Самый свежий пример ревизионизма Эрдогана на почве растущих из год в год военно-политических амбиций Турции — непосредственная вовлечëнность в войну в Карабахе осенью 2020 года. Единственная ближневосточная страна-член НАТО буквально навязала себя России в регионе затяжного карабахского конфликта, ещë больше «подмяв» под себя Азербайджан.

Вектор турецкого ревизионизма постепенно проглядывается и на северном от неë направлении — Анкара поступательно сближается с Киевом на «крымской платформе», что вызывает у Москвы растущую обеспокоенность.

Ныне Эрдоган принялся примериваться к «постамериканскому» Афганистану, пытаясь найти новые точки приложения своих внешнеполитических аппетитов. Такими темпами не далëк тот час, когда Турция рискует элементарно «надорваться» под грузом возлагаемой на себя ответственности сразу на нескольких геополитических широтах — от ливийской Мисураты до Кабула.

По сути, у Эрдогана нет альтернативы поддержанию внутреннего рейтинга дерзкими шагами на внешних фронтах, мобилизации тем самым в своëм лагере религиозных консерваторов и турецких националистов. Он поднял на зашкаливающую высоту планку противопоставления Турции мировым державам, всë больше погружаясь в геополитический ва-банк. Задача максимум для Эрдогана — обеспечить самовоспроизводство у руля государства в 2023 году и последующие пять лет готовить своего преемника. Однако на пути к заветной цели раиса поджидает множество проблем. Строптивого союзника на южном фланге НАТО, который каждый раз норовит отметиться самостоятельностью и пренебрежением евроатлантической солидарностью, коллективный Запад не будет терпеть бесконечно долго. Предстоящие всеобщие выборы — удобная возможность наконец поставить его на место, предъявив счëт «отбившейся от рук» Турции.

*15 июля 2016 г. за один доллар давали 3,02 лиры, 15 июля 2021 г. — 8,59.