Азербайджан добился повышенного внимания ЕС, отчаянно ищущего газ — интервью

Об отношениях Азербайджана и ЕС, подписании нового энергетического соглашения между ними, а также геополитической и геоэкономической ситуации на Южном Кавказе EADaily побеседовало с азербайджанским экономистом Натигом Джафарли.

— Президент Азербайджана Ильхам Алиев и председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен подписали документ о сотрудничестве в области энергетики. Как вы оцениваете этот документ?

— Этот вопрос долго обсуждался, и он был препятствием для подписания стратегического, всеобъемлющего соглашения между ЕС и Азербайджаном. Уже несколько лет стороны говорят, что на 90% этот документ согласован, и один из вопросов касался энергетики.

Азербайджан требовал отдельный документ по данному направлению, поскольку нужны были соглашения по ценообразованию, инвестициям и так далее. Баку теперь получил то, что ему было надо. Это соглашение даëт возможность Азербайджану подписать долгосрочные контракты с ЕС, увеличить свои доходы и привлечь инвестиции из европейских стран.

Уже в ближайшее время ожидается подписание ряда новых соглашений для того, чтобы исследовать потенциальные месторождения, которые сегодня есть, но пока не было возможности для их разработки.

Если взять в комплексе, то Азербайджан сыграл свою партию хорошо и получил дополнительную поддержку от ЕС. Скорее всего, в ближайшие недели будет подписан новый стратегический договор между Баку и Брюсселем, который открывает дорогу инвестициям в ненефтяной сектор Азербайджана, дорогу к тому, чтобы иметь упрощенный визовый режим с ЕС. Азербайджан получит около 250 миллионов евро инвестиций в ненефтяной сектор страны, это также будет отражено в новых соглашениях.

Подписанный 18 июля меморандум выгоден Азербайджану и ЕС. Баку получает инвестиции, Брюссель — дополнительные объëмы газа, в которых он сейчас очень сильно нуждается. Правда, 20 миллиардов кубометров газа в самом ЕС особо погоду не делают, учитывая, что блоку нужно около 500 млрд кубометров газа в год. Но учитывая то, что азербайджанское топливо пойдëт небольшим странам по «Южному газовому коридору» (ЮГК), которые больше других зависят от российского газа, в этом смысле, для Европы это очень выгодный и привлекательный контракт.

— Что получат простые граждане Азербайджана от этого соглашения? Как это повлияет на их благосостояние?

— Многое зависит от самих граждан. Если бы мы требовали от правительства большей прозрачности и контроля над властными структурами, то и результат будет другим. Благодаря нефтяным контрактам, мы заново отстроили страну, улучшили инфраструктуру, дороги стали лучше. На сегодня 90% азербайджанского экспорта — это нефть и газ, и все так или иначе получают свою крупинку от этих ресурсов.

То, что наша экономика и еë ненефтяной сектор недостаточно развиты, в этом не виноваты нефть и газ, а мы сами, что не смогли создать нормальную систему. Нужно учитывать, что без нефти и газа реальный уровень экономики страны был бы другим и намного меньше. Причину нужно искать в себе — почему не смогли энергетическое преимущество превратить в общеэкономическое развитие. Это тема для отдельного обсуждения.

— Возможно ли, что Азербайджан будет перепродавать туркменский, иранский и казахстанский газ в страны ЕС?

— Будем отталкиваться от того, что мы имеем сегодня, а это проекты Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP) газопроводов. Их мощности ограничены. TANAP — это 32 миллиарда кубометров газа в год, TAP — 20 миллиардов. Это ещë с учëтом того, что мы поставляем газ в Грузию и Турцию, помимо Европы.

Грузия вообще-то на 97% зависит от поставок азербайджанского газа, а Турция постепенно наращивает закупку азербайджанского газа. Таким образом, с мощностями трубопроводов и объëмами добычи у нас есть проблемы. Но если будут инвестиции в разведку новых месторождений и они дадут результаты, поскольку там имеются перспективные блоки, но даже это не тот объëм, который нужен ЕС.

Однако у нас есть соседние страны, которые имеют в достаточном количестве газ, но тут нет инфраструктуры. Транскаспийский трубопровод обсуждается с 1990-х годов, но так и не реализован. И не думаю, что будет реализован впредь, поскольку тот экологический документ, который был подписан во время фиксации правого статуса Каспия, не позволяет без согласия всех прикаспийских стран строить этот трубопровод.

Мы понимаем, что Россия, мягко говоря, не в восторге от мысли, что туркменский газ может попасть в Европу, поэтому данный проект нереален.

Недавно между Азербайджаном, Туркменистаном и Ираном были подписаны соглашения по своповым поставкам, и вот это более интересный момент. Правда, и там газотранспортная инфраструктура не особо мощная, но объëмы можно довести до 2−3 миллиардов кубометров газа в течении года. Это более реалистично и интересно всем странам региона.

Что касается казахстанского газа, то тут также нет инфраструктуры для того, чтобы в сжиженном виде доставить этот газ в Азербайджан. Остаëтся подключить иранский и иракский газ к вышеупомянутым проектам уже в Турции.

— Возможен ли новый газовый коридор через Зангезур?

— Честно говоря, я в это не верю. Если даже такие идеи будут, то кто будет контролировать эту трубу? Россия. Поэтому я не думаю, что это на сегодня возможно. Другая проблема — это по времени долго и затратно по деньгам. Плюс ко всему на это нужны внушительные инвестиции, которые будут ждать окупаемости в течение 5−10 лет. Не думаю, что таких инвесторов сейчас в Европе можно найти.

— За последнюю неделю в регионе произошло много политических и экономических событий. Регион посетили ряд важных официальных лиц из разных геополитических центров. Также в Брюсселе глава МИД Азербайджана провёл переговоры с генсеком НАТО и представителями ЕС. Что происходит? Можно ли сказать, что регион вновь стал важен для стран Запада?

— Запад, да и не только он, смотрел на страны нашего региона в целом, а не по отдельности. В личных беседах со мной высокопоставленные чиновники ЕС об этом открыто говорили. В этом плане Южный Кавказ всегда находится в центре внимания у западных стран. Правда, активность этих стран не всегда была такой высокой, как сейчас, временами она падала, были активны другие страны, но тем не менее их присутствие всегда наблюдалось.

Теперь, когда у них возникает интерес к крупным энергетическим проектам, это означает, что у западных стран возрастает интерес к стабильности на Южном Кавказе. В условиях дестабилизации реализовать эти самые энергетические проекты очень сложно.

Но тут переплетаются и другие моменты, такие как вопрос Ирана и ядерная сделка с ним. Если стороны смогут вернуться к Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) по ядерной программе Ирана 2015 года — это одно, если нет, то тут стоит ожидать обострение вокруг Ирана.

С другой стороны, на фоне конфликта на Украине роль Южного Кавказа как транзитного региона возрастает.

Кроме Запада, в регионе будет активен и Иран, эту активность мы уже видим. О России я вообще молчу, она считает регион своей вотчиной. При этом мы видим как политика Москвы несколько трансформировалась в отношении Баку. Азербайджан смог наладить теплые связи как с Москвой, так и с Западом. Это хорошо для маневренности нашей страны, но есть также пока нерешëнные вопросы.