Этнические чистки осетин остались в 1991 году вне поля зрения СМИ

18 января 1991 года сессия ВС Республики Южная Осетия одобрила и «приняла к неукоснительному исполнению» указ президента СССР Михаила Горбачева от 7 января 1991 года, а также просила президента ввести чрезвычайное положение по всей территории Южной Осетии. Это обращение было обусловлено тем, что в Цхинвал стали поступать сведения о зверствах грузинских фашистов в деревнях и селах Южной Осетии.

Они грабили и сжигали (зачастую вместе с хозяевами) дома осетин, не щадя при этом женщин и стариков. И это при полном попустительстве силовых структур — ВВ МВД СССР, которые спокойно наблюдали за бесчинствами в районах Южной Осетии. Тогда и стал понятен смысл ввода ЧП только в Цхинвале и в Дзауском районе. По соображениям тбилисских политиков, режим чрезвычайного положения позволил бы нейтрализовать осетинскую сторону — этот режим, по определению, не позволил бы осетинам оказать действенное сопротивление вторжению.

В тех районах, которые были доступны вооруженным грузинским формированиям, можно было безнаказанно проводить карательные операции против осетинского населения, а силы самообороны Южной Осетии, наиболее сильные и мобильные в Цхинвале, не всегда могли защитить соплеменников в районах в немалой степени из-за комендантского часа.

В-третьих, прикрываясь отсутствием ЧП, не делалось ничего для прекращения произвола, творимого бандами звиадистов в селах со смешанным осетино-грузинским населением и в отношении предварительно разоруженных осетинских сел.

Пользуясь полной безнаказанностью и безоружностью осетинского населения, вооруженные до зубов молодчики убивали немощных стариков, мародерствовали и грабили. Общеизвестны факты, когда старикам — осетинам по национальности — устраивали бесчеловечные пытки, заживо сжигали их в домах, в попытке снять со старушечьих пальцев золотые обручальные кольца отрезали их.

Применялись изощренные виды казни, как, например, заваривание заживо в трубу пленных осетин. При попытке соорудить взрывное устройство пожилой грузин потерял руку. Его сын бензопилой отрезал руку у еще живого заложника-осетина и торжественно принес отрезанную руку в больницу отцу, который так же радостно принял этот экзотический презент. Одним словом, список деяний звиадистов отмечен какой-то патологической некрофилией и садизмом.

Происходящее в Южной Осетии и этнические чистки осетин во внутренних районах Грузии продолжали оставаться вне поля зрения мировых СМИ.

Кроме административного ресурса, серьезную роль сыграло и то обстоятельство, что январь 1991 года был буквально переполнен событиями, на фоне которых проблемы Южной Осетии отошли на второй план. Это и трагические события в Вильнюсе, повлекшие за собой человеческие жертвы, и начало операции «Буря в пустыне». Кстати, иракский диктатор Хуссейн действовал в Кувейте практически идентично с Гамсахурдией — «отменил» государственность, объявил Кувейт 19-й провинцией Ирака и затем осуществил вооруженную агрессию. И если в этом случае так называемое мировое демократическое сообщество проявило вполне адекватную реакцию и поставило агрессора на место, восстановив статус-кво, то Звиад Гамсахурдиа, по сути, был поощрен на дальнейшую эскалацию насилия в отношении Южной Осетии и ее народа. Поощрен бездействием центральных союзных властей и поддержкой так называемых демократов как в СССР, так и иностранцев.

Оценивая события тех лет, легко прийти к выводу, что Южная Осетия фактически оказалась в состоянии противо­стояния со всем остальным миром — ее столица пребывала в жесткой экономической, энергетической, транспортной блокаде, еженощные перестрелки уносили жизни ее жите­лей. Причем политических позиций Южной Осетии не разделял, казалось, никто. Пожалуй, единственный, кто поддерживал в тот момент юж­ных осетин, это братская Абхазия. Неслучайно первая гу­манитарная помощь прибыла в Цхинвал из Абхазии.

Но никакие оправдания звиадистов не смогут обосновать преступления тбилисского режима против человечности, которые заключались в масштабных этнических чистках осетин в тех районах ГССР, которые не имели никакого отношения к Юго-Осетинской АО, то есть в Горийском, Карельском, Хашурском, Боржомском районах ГССР, в Кахетии и Гуджарети, в городах Тбилиси, Рустави, Гори. Обозленный провалом карательной операции в Юж­ной Осетии грузинский нацизм обрушил всю силу репрес­сивной машины, свою патологическую ненависть на безза­щитное население, все «преступление» которого состояло в принадлежности к осетинскому этносу. До сих пор неиз­вестно точное число убитых, пропавших без вести мирных жителей, хотя, по свидетельству очевидцев, имели место групповые расстрелы, сброс в реку Куру десятков тел.

Случайно уцелевший очевидец рассказывал о том, что на автовокзале в Гори неожиданно появился автобус с таб­личкой, на которой было написано «Цхинвали». Обрадо­ванные возможностью повидать своих родственников лю­ди мгновенно заполнили ЛАЗ. В селе Мегврекиси, что в де­сятке километров от Цхинвала, все пассажиры были выса­жены и безжалостно расстреляны.

Только беженцев в Северную Осетию насчитывалось около 120 тысяч человек, причем вооруженные звиадисты, изгоняя осетин из родных жилищ, давали им на сборы несколько минут, угрожая в противном случае рас­правой. Для острастки чинилась показательная экзе­куция одного-двух человек, чтобы у остальных не было никаких иллюзий ни по поводу будущего на террито­рии Грузии, ни по поводу истинных настроений тех, с кем десятилетиями жили бок о бок.

Между тем срок, который был отведен на «выме­тание осетин железной грузинской метлой», подошел к кон­цу. К удивлению всех, осетины не пожелали быть мальчиками для би­тья, их стойкость и воинская доблесть, неожиданное умение при минимуме вооружения наносить максимальный урон противнику оказались полной неожиданностью для страте­гов блицкрига. Поэтому 25 января грузинской бандмилиции был дан приказ отходить. 26 января горожане от­теснили подразделения бандмилиции из города.

Взорам изумленных цхинвальцев предстала редкая по своей омерзительности картина. В Госдрамтеатре была изу­родована скульптура классика осетинской литературы, чье имя носит театр; гримерки артистов, обо­рудованные захватчиками под огневые точки, были приспо­соблены одновременно и под столовые, и под отхожие места. Нечистота­ми были загажены и кафе под гостиницей «Ирыстон», но­мера в самой гостинице. Помещения в здании Облиспол­кома были завалены мусором. Выяснилось также, что «носители европейской культуры и демократии» вывели из строя великолепный орган в зда­нии парламента, построенный чехами в начале 1980-х и бывший одним из лучших в Закавказье.

Криминальная суть агрессоров была очевидна, но далеко не лишним ее подтверждением стало «ограбление по-грузински». Бандмилицией были взломаны сейфы Юго-Осетинского отделения Госбанка и похищены из них 7 миллионов рублей. Позже Гамсахурдиа, оправдывая это преступ­ление, аргументировал свою позицию тем, что на эти день­ги осетины-де приобрели бы оружие.

Таким образом, в тбилисских властных кругах стал фор­мироваться весьма своеобразный принцип презумпции виновности осетин.

Именно в этот период проявились лучшие черты коман­диров групп самообороны и рядовых бойцов, таких как Алан (Парпат) Джиоев, Гри Кочиев, Валерий Хубулов, Влад (Басмач) Джиоев, Валерий (Саксаф) Тасоев, Ацамаз и Азамат Кабисовы, Била Габатов, Алан (Парчи) Санакоев, к сожалению, ушедших в небытие, и ныне здравствующих — Бала Бестауты, Тимур Цховребов, Морис Санакоев, Владимир (Коко) Дзудцати, их друзей и соратников. Их отвага, стойкость и самопожертвование уберегли Южную Осетию от катастро­фы, ее народ — от национального унижения и, по большому счету, от физического уничтожения. Их имена давно стали легендарными и навсегда войдут в историю Осетии.

Геннадий Кокоев, депутат I и IV созывов парламента РЮО, «Южная Осетия»