Средняя Азия — 2015: внешние угрозы, внутреннее напряжение

Следуя в фарватере внешней политики России, будучи объединенными с ней тесными историческими и экономическими связями, страны Средней Азии так или иначе сталкиваются с теми же проблемами и вызовами, что и Россия. Отсюда и пристальное внимание к южным границам региона, где ситуацию спокойной точно никак не назовешь. Наркотрафик, религиозный экстремизм, вероятность государственных переворотов, нелегальная миграция — и это далеко не весь список проблем, с которыми придется иметь дело в наступающем году.

Когда граница не на замке

Несмотря на оптимистичные заявления Вашингтона о том, что военная операция «Несокрушимая свобода» успешно завершена и войска отправились домой, в Афганистане, фактически в сердце Средней Азии, ситуация далека от стабильной. Понимают это как в самой Средней Азии, так и в России. Не случайно министр обороны РФ Сергей Шойгу уже посоветовал своим коллегам из Таджикистана и Киргизии не сбрасывать со счетов худший вариант развития ситуации после вывода сил НАТО. Хотя назвать это выводом можно лишь с относительной точки зрения, ведь на территории Афганистана будет сохранено присутствие более десяти тысяч иностранных военных. Но это ничуть не успокаивает. Вывод войск НАТО станет экзаменом, прежде всего, для власти тандема Гани-Абдулло, но затронет он и страны Средней Азии. Если раньше «Талибан»* был в подавляющем большинстве движением пуштунским, то теперь, прикрываясь названием талибов, в Афганистане зачастую действуют боевые группы, объединенные этническим признаком, и решают задачи далекие от тех, которые декларировал «Талибан»* на заре своего существования. Причем решают их в приграничных регионах. Эти группы, хорошо вооруженные и обученные, являются поводом для беспокойства соседей по региону.

Президент Узбекистана Ислам Каримов на переговорах во время декабрьского визита российского коллеги в Ташкент одной из первых тем поднял проблему безопасности из-за ситуации в Афганистане. Владимир Путин сразу ответил, что Россия разделяет озабоченность Узбекистана и пообещал продолжить контакты по этой проблеме, развивая военно-техническое сотрудничество.

На декабрьском заседании глав государств-членов ОДКБ об афганской проблеме говорил президент Таджикистана Эмомали Рахмон. Особенно после того как на границе с Афганистаном неизвестными были похищены четверо таджикских пограничников. Эта же тема давно стала одной из самых обсуждаемых в ходе встреч между президентами России и Казахстана. А после инцидентов на туркменско-афганской границе и в Ашхабаде стало ясно, что даже за нейтральным статусом отсидеться от этой проблемы не удастся. А потому придется обращаться за помощью либо в Москву, либо в Пекин, а лучше в обе стороны сразу, чтобы действовать наверняка, поскольку партнеры из Вашингтона и Брюсселя помощь обещают только на словах.

Но опасность экстремизма существует не только на внешних рубежах. Спецслужбы в странах Средней Азии фиксируют рост числа сторонников экстремистских партий и течений внутри самих государств. То тут, то там выясняется, что граждане стран Средней Азии уже давно и успешно воюют на стороне боевиков «Исламского государства Ирака и Леванте» (ИГИЛ) в Сирии, Ираке. И число таких солдат, получивших реальный боевой опыт, растет. Многие из них уже объявляли о своем намерении скоро вернуться домой. Соединяя исламское богословие и идеи социальной справедливости, пользуясь низким уровнем жизни, безработицей, проповедники идей халифата находят новых и новых сторонников в самих странах проживания. Причем, если раньше считалось, что это было сугубо мужским делом, то теперь монополии нет. Например, по данным МВД Киргизии, доля женщин в совершении преступлений экстремистской направленности увеличилась на 23%. Учитывая миграционные процессы России со странами Средней Азии, проблемы внутреннего религиозного экстремизма, наркотрафика, который пользуется прозрачностью границ, давно уже стали и проблемами самой России. И год наступивший их остроту не снизит. России придется решать проблему и внешних границ Таможенного Союза, особенно это касается южных областей Киргизии, где рубежи во многих местах даже не обозначены, оставаясь спорными. И как следствие — в перспективе продолжающиеся приграничные локальные конфликты.

Выборы как предчувствие

В наступающем году сразу в трех странах среднеазиатского региона пройдут выборы. 1 марта в Таджикистане состоятся выборы в Маджлиси намояндагон (нижняя палата парламента), 29 марта в Маджлиси милли (верхнюю палату), в Узбекистане в этот же день будут выбирать президента, в Киргизии осенью изберут новый состав Жогорку Кенеша (парламент).

Главным вопросом выборов в Таджикистане станет как распределятся места в новом парламенте и сколько из них получит Партия исламского возрождения Таджикистана, которая является оппозицией Эмомали Рахмону. Но при разнообразии взглядов на внутреннюю политику, с внешней все более-менее ясно. Россия продолжает играть роль стратегического партнера. Особенно учитывая объем денежных переводов трудовых мигрантов, трудящихся в России, даже несмотря на кризис.

В Узбекистане интригой является, выставит ли свою кандидатуру на пост главы государства Ислам Каримов, руководящий сначала республикой в составе СССР, а затем и независимой страной с 1989 года. Положительное решение этого вопроса автоматически снимает вопрос о победителе на выборах. Но почтенный возраст первого и пока единственного президента заставляет политологов предполагать и иной сценарий. Точно назвать имя преемника практически невозможно, прогноз здесь по точности может соперничать с гаданием на кофейной гуще. Единственное, что можно сказать совершенно точно — власть не перейдет к Гульнаре Каримовой, несмотря на обилие таких прогнозов. Женщина у руля власти в исламской стране вряд ли сможет удержать все под контролем и устроить соперничающие кланы. Хотя в соседней Киргизии прецедент женщины во главе государства уже был. Но в Узбекистане такой сценарий маловероятен. Причем и в Узбекистане, и в Казахстане, где также не менялся глава государства с советского времени, о передаче власти рассуждают спокойно, мол, механизм есть, хоть и теоретический, а поводов для беспокойства нет — договорятся.

В Киргизии же главный вопрос — не приведут ли парламентские выборы к очередной смене власти по «майданному» сценарию. Тем более, что подходит к концу очередной пятилетний цикл (в 2005 году в результате беспорядков с поста президента был смещен Аскар Акаев, а в 2010 году — Курманбек Бакиев). Уже сегодня становится ясно, что количество партий в будущем парламенте сократится, а значит кому-то заветный мандат не достанется. Это при том, что в Киргизии зарегистрированных партий — 193, в отличие от восьми партий в Таджикистане.

И в такой борьбе все средства хороши. В ход пойдут компроматы, подкупы, митинги. Поэтому скучать никому не придется. Партии власти достанется критика абсолютно за все: от вступления в Таможенный Союз до отключения электричества. Причем можно утверждать, что в ходе предвыборных дебатов из уст одних и тех же людей будут звучать прямо противоположные высказывания. С одной стороны — это поиск поддержки (особенно финансовой) у российских политиков и предпринимателей, а значит декларация пророссийских тезисов. С другой — поиск поддержки внутри страны, игра на «патриотических» нотах.

Отчего такое противопоставление и патриотизм в кавычках? Ситуация характерная для всех стран среднеазиатского региона, где значение слова «патриотизм» подменилось и стал действовать принцип «чем больше ругаешь Россию и совместное прошлое, тем большим патриотом ты являешься». Отсюда и все чаще встречающиеся рассуждения про геноцид, колонизацию, оккупацию, тотальную ассимиляцию, поиск новых героев в лице лидеров басмаческих движений, бойцов Туркестанского легиона, поздравление ветеранов Великой Отечественной свастикой из георгиевской ленты. Год наступающий — особый, год 70-летия Победы, и на обесценивание этой темы будет брошено немало усилий со стороны «нацпатриотов». Стоит отметить и совпадение взглядов таких кругов стран Средней Азии и России. И те, и другие выступают категорически против интеграционных инициатив. При этом антироссийская риторика в странах Средней Азии нередко исходит из уст активистов различных НПО, финансируемых западными организациями.

Экономические проблемы пяти государств также во многом схожи. И главная из них — избежать девальвации национальной валюты. Рублевая лихорадка привела к тому, что часть трудовых мигрантов вернулась на родину, мотивируя невыгодностью работы в России. Но ирония в том, что в России работа есть, а вот в своих странах найти ее с такой же эквивалентной зарплатой составляет проблему. Тем более, что страны Средней Азии удерживают лидирующие позиции по объему денежных переводов из России.

Между или вместе с Россией и Китаем

Фактически, Средней Азии приходится делать выбор в своей политике между Россией и Китаем, странами, которые больше всех вкладывают средств в реальное развитие экономики региона. США и ЕС ограничиваются декларативными действиями, предпочитая говорить о правах человека, сексуальных меньшинств, экологии и других темах, больше интересующих НПО, получающих финансирование на проекты по этой тематике от самих же США и ЕС. А рынки Юго-Восточной Азии или Европы мало заинтересованы в товарах из Средней Азии.

Вступление Киргизии в Таможенный Союз и присоединение к Единому экономическому пространству практически никак не обеспокоило китайских предпринимателей, которые лишь отметили, что придется дольше договариваться с таможенниками на границе. В целом же Китай уделяет больше внимание экономической составляющей в отношениях, во многом пользуясь отсутствием российского бизнеса в регионе. В Казахстане и Киргизии открываются малые предприятия с производственными линиями из Китая, который обозначил стратегию переноса производств на территории сопредельных стран. Например, в Оше уже открылся завод по производству стиральных машин и холодильников. Эти товары будут произведены на территории Таможенного Союза, а значит смогут беспрепятственно перемещаться по внутреннему рынку объединения.

Последовательность, с которой китайская сторона занимается двусторонними экономическими контактами, кредитованием, реализацией крупных проектов, говорит о том, что страны региона все более входят в экономическую орбиту Китая, оставаясь в культурной и политической орбите России. При этом Пекин и Москва намерены прикладывать усилия, чтобы не допустить дестабилизации региона, поддерживая друг друга и временно закрывая глаза на конкурентную борьбу.

Так или иначе страны Средней Азии в 2015 году продолжат свою политику в фарватере российской, однако думать о том, что такое положение дел неизменно — означает пустить регион на самотек, что, как правило, оказывается губительным. Партнерство требует взаимоуважительных и взаимовыгодных отношений, а также внимания и последовательности в действиях. Этого ждут от Москвы в Средней Азии. Равно как и ждут в России от стран Средней Азии.

Аналитическая редакция EAD

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ