«Тактическая коллаборация»: когда сотрудничество с Гитлером «отвечало интересам латышского народа»?

Руководитель исследовательских программ фонда «Историческая память» Владимир Симиндей прокомментировал корреспонденту EADaily появившуюся накануне информацию о том, что МИД Латвии намерен распространять на русском языке информацию о «правильной истории» этого государства.

Напомним, что несколькими днями ранее Министерство иностранных дел Латвии заключило с рижским издательством Jumava договор об издании за 7100 евро двух книг на русском языке — «Внешняя политика и дипломатия Латвии в XX веке» и «Латвия на пути к столетию государства». Как пояснили в МИДе, цель этого издания заключается в том, чтобы «противостоять недостоверной информации об истории Латвии». Министерство хочет таким образом «способствовать информированности международного сообщества об истории Латвии в XX веке, в том числе о нацисткой и коммунистической оккупации — и о преступлениях, совершенных этими режимами». Сообщается, что «обе книги написаны коллективом профессиональных историков». Предполагается, что эти издания будут распространяться за пределами Латвии.

На вопрос о том, о каких «профессиональных историках» идет, в данном случае, речь, Владимир Симиндей ответил следующим образом: «Это не первая пропагандистская затея латвийского МИД по навязыванию русскоязычным читателям официозной трактовки политико-дипломатической истории Латвии, ее территории. Несколько лет назад на интернет-странице внешнеполитического ведомства этой страны была представлена статья нынешнего главы Комиссии историков при президенте Латвии Инесиса Фелдманиса, в которой утверждается, что заключенный 23 августа 1939 года советско-германский договор и секретный протокол к нему «зажгли зеленый свет для Второй мировой войны» — хотя всем компетентным историкам известно, что осуществлённый план нападения нацистов на Польшу верстался ещё весной того года. При этом, обер-историк настаивает, что «договор от 23 августа, как пакт войны, раздела и уничтожения, не имеет себе аналога во всей истории Европы 19 и 20 столетий. Трудно себе представить еще более грубый и преступный заговор против мира и суверенитета государств. […] Несомненно, что без пакта Молотова — Риббентропа не была бы возможна полная оккупация Балтийских государств спустя десять месяцев».

«Аналогичный «символ веры» заложен и в изданной этой осенью амбициозной брошюрке Инесиса Фелдманиса «Крушение надежд. Новый взгляд на события Второй мировой войны в Латвии», и в коллективной монографии 2008 года «Латвия во Второй мировой войне (1939−1945)», подготовленной с участием нынешнего коллеги российского сопредседателя двусторонней с Латвией комиссии историков Александра Чубарьяна Антонием Зундой. Подобное же можно прочесть в скандальной книге «История Латвии. ХХ век» 2005 года, изданной и распространявшейся при поддержке президента Вайры Вике-Фрейберги, а также тогдашнего министра иностранных дел Артиса Пабрикса, ныне пробавляющегося записной русофобией в Европарламенте… Так что ничего особенного нового в трактовках Второй мировой войны и латышского коллаборационизма от заказных опусов, сервируемых для латвийской дипломатии, ждать, по-моему, не стоит. Тот же корифей «оправдательной» историографии Фелдманис, как известно, усматривает в пособничестве нацистам полезную для латышей деятельность и даже своего рода движение сопротивления. Вот как выглядит этот по-своему выдающийся образчик изворотливой мысли в одном из его произведений: «В данном случае вместе с такими терминами, как «коллаборация» (обычное сотрудничество с оккупантами) или «коллаборационизм» (предательское сотрудничество) можно использовать дефиницию «тактическая коллаборация», обозначив с ее помощью сотрудничество с немецкой оккупационной властью, направленное на достижение таких целей, которые, так или иначе, отвечали интересам латышского народа. Достоин обсуждения и вопрос о том, можно ли воспринимать и выделять тактическую коллаборацию как определенную форму движения сопротивления», — указывает специалист.

Добавим, что три месяца назад Владимир Симиндей выпустил в свет научную монографию «Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике». По словам эксперта, поощрение в Латвии на государственном уровне антироссийской пропаганды (в том числе с помощью преднамеренного полного отождествления России и СССР периода 1930-х — 1950-х гг.) оказало существенное воздействие не только на академическую и университетскую историческую науку, но и на содержание преподавания школьных курсов истории. «Внимательное изучение учебной литературы, изданной за последнюю четверть века, показывает, что у латвийских учащихся должно складываться весьма своеобразное представление об образах латышей, восточных славян, Руси, русских и России, особенно в период мировых войн ХХ века», — заявил историк на портале Imhoclub.

Свои впечатления от чтения латышских учебников истории Симиндей изложил следующим образом: «Централизация России как крупного государства с „агрессивными устремлениями“ повлекла за собой настойчивые попытки овладеть прибалтийскими землями. Ливонская война принесла „неслыханные бедствия латышскому народу“: русскими были „полностью разграблены и сожжены“ не только замки и немецкие поместья, но и крестьянские хозяйства латышей, а их самих „безжалостно убивали“. Лишь из-за плохой организации русские вынуждены были уступить Ливонию Речи Посполитой и Швеции. При этом русские виноваты в том, что латышские крестьяне получили, помимо оставшихся немецких баронов, еще и новых господ, а вольный город Рига сдался полякам. Еще большее разорение Латвии русские совершили при Петре I: „На завоеванной территории русские войска занимались грабежом, поджогами, убивали или уводили в плен местных жителей“. При изложении материала о развертывании Северной войны между Россией и Швецией, по итогам которой к России была присоединена территория Видземе, акцент делается на заявлении царя Петра I о том, что он „прорубит окно в Европу“, а также на „опустошительном“ вторжении в Лифляндию (Видземе). Школьники должны знать о неких „особых военных отрядах“, „рыскавших“ по Латвии в поисках еще не разграбленных и несожженных селений, чтобы нанести шведам наибольшие потери. Разорение региона продолжалось еще несколько лет и достигло „невероятных размеров“».

Специалист указывает на внутреннюю противоречивость навязываемых латышским школьникам концепций: «Латышский народ испытывал „двойной национальный гнет“ — как со стороны немецких помещиков и священников, так и от русского правительства и чиновников, которые пытались „спаивать“ крестьян. При этом, в 1817-м и 1819 гг. крестьяне, соответственно, Курляндии и Лифляндии стали лично свободными, но безземельными. Такие действия властей породили череду крестьянских восстаний и в последующем — массовый переход крестьян в православие (в надежде на землю), а также отток сельского населения в города. Только в 1849 г. правительством был серьезно ограничен произвол помещиков и введено право выкупа земли: „Помещикам следовало смириться с мыслью, что латышским крестьянам может принадлежать земля“. В 1861 г. крепостное право было отменено и в Латгалии. Отмена крепостного права и барщины, дозволение выкупать землю и хутора, проведенные царским правительством реформы управления, первые ростки „духовного возрождения“ „постепенно ликвидировали прежнее бесправное положение латышей“. Росло благосостояние крестьян, которые начали отдавать своих детей в высшие учебные заведения, читали книги и календари. При этом „угнетатели“ недооценивали латышский народ, неудержимо стремившийся к знаниям и способный выдвинуть из своей среды выдающихся ученых, писателей, поэтов, художников и музыкантов. Индустриализация в прибалтийских губерниях, во второй половине XIX века превратившая Ригу в третий по величине промышленный центр Российской империи, привела к социальной напряженности, способствовала распространению социалистических идей. Подчеркивается, что она сопровождалась русификацией…»

Столь же однозначно описываются в учебниках события 1917-го и последующих лет. «Сложные и противоречивые события Гражданской войны, немецкой оккупации и иностранной интервенции на территории Латвии сводятся к понятию «Освободительная борьба». Термин «гражданская война» не употребляется. Попытка латышских коммунистов вернуть власть в Латвии в 1918—1919 гг. трактуется как проявление российско-большевистского «империализма», «военное вторжение и разжигание гражданской войны». Упоминается о введении советской властью бесплатной медицинской помощи и образования, основании Латвийского университета, Латвийской академии художеств и Художественного музея во главе с видным живописцем Вильгельмом Пурвитисом. Однако мероприятия советской власти «не получили поддержки латышского народа», особенно крестьян, рассчитывавших на раздачу, а не временную аренду ставшей госсобственностью помещичьей земли. Правительство Советской Латвии «утратило всякую поддержку народа», но почему-то пало только под ударами немецких вооруженных сил, специально оставленных Англией, Францией и США для борьбы с большевиками, а также созданных «латышских национальных войск», — пишет Владимир Симиндей.

Эксперт отмечает, что о советском периоде в истории Латвии учебники сообщают в максимально черном свете, зато оправдывают латышских коллаборационистов, служивших под знаменами Гитлера. «В изложении материала о нацистских репрессиях и холокосте присутствует своего рода сдержанность. Во всех учебниках подчеркивается руководящая роль немецких нацистов в уничтожении евреев и цыган, но не во всех из них упоминается о соучастии латышских пособников в преступлениях. Сообщается о попытках нацистского руководства представить уничтожение евреев как дело рук самих латышей, „вовлекая“ отдельных представителей латышского народа, обиженных коммунистами, в механизм террора („команда Арайса“) и широкую антисемитскую пропаганду. Жители Латвии были „незаконно призваны“ в Латышский легион СС, но при этом „боролись за свободу“. Некоторые учебники избегают упоминаний о принадлежности Латышского легиона к войскам СС, в других разъясняется, что с организацией и частями СС латышей связывало „только название“», — отмечает исследователь.

Симиндей указывает, что несмотря на все усилия властей и давление национал-радикалов, внедрение официальной доктрины приносит противоречивые плоды. «По данным социологического исследования, проведенного в 2008 г. при поддержке „Фонда Сороса — Латвия“, лишь 26% учащихся 12-х классов русских школ считают содержание учебников, касающееся вопросов истории ХХ века, объективным, тогда как среди латышских сверстников таковых насчитывается 65% (выборка составила 400 респондентов). Обращают на себя внимание ответы выпускников латвийских школ на вопрос о том, как следует оценивать вступление немецких войск на территорию Латвии в июне 1941 г. Так, у латышских школьников сформировались следующие представления: „немцы освободили Латвию“ — 8%, „немцы оккупировали Латвию“ — 45%, „немцы и оккупировали, и освободили Латвию“ — 42%. Иную раскладку дают ответы русских школьников: „немцы освободили Латвию“ — 3%, „немцы оккупировали Латвию“ — 81%, „немцы и оккупировали, и освободили Латвию“ — 15%. Схожие различия наблюдаются и в оценках вступления на территорию Латвии войск Красной армии в 1944—1945 гг. Представления латышских школьников разделились следующим образом: „войска Красной армии освободили Латвию“ — 12%, „оккупировали Латвию“ — 62%, „одновременно освободили и оккупировали“ — 20%. Неудивительно, что в этих условиях 72% латышских старшеклассников позитивно относятся к ежегодному проведению 16 марта „дня памяти латышских легионеров Ваффен-СС“. При этом большинство русских школьников придерживается иных взглядов: „войска Красной армии освободили Латвию“ — 65%, „оккупировали Латвию“ — 5%, „одновременно освободили и оккупировали“ — 25%», — информирует эксперт.