«Томосизаторская» деятельность Константинополя: кто будет следующим?

С момента создания из раскольничьих УПЦ КП и УАПЦ единой Православной церкви Украины (ПЦУ) под началом Костантинопольского патриархата, аналогичные надежды на признание появились как у десятилетия добивающихся оного Македонской и Чероногорской церквей, так и у совсем уж маргинальных групп.

То, что решение о создании ПЦУ было политическим, и Фанар пошел на него, чтобы угодить своим западным покровителям, неясно только совсем уж непонимающим сути происходящего. Хотя, безусловно Константинополь не упустил и собственной выгоды, существенно расширив подведомственную ему территорию, которая после геноцида греков на территории Турции в 20-х годах прошлого века съежилась словно шагреневая кожа. Зато трагедия Русской церкви, попавшей в жернова репрессивной машины большевистских властей, дала Фанару сомнительного свойства шанс расшириться, чем тот не преминул воспользоваться, забрав русские приходы в Польше, Финляндии, Западной Европе, Северной Америке и частично в Прибалтике. И, загоревшись идеей стать православным аналогом Ватикана, выпустил томос о «непосредственном надзоре и управлении всеми без исключения православными приходами, находящимися вне пределов поместных православных церквей в Европе, Америке и других местах». После чего сблизился с Лондоном на почве аферы по слиянию православной и англиканской церквей, из которой, правда, ничего не вышло, хотя ради этого Вселенский патриархат даже перешел на новоюлианский календарь, что спровоцировало дополнительную смуту и брожение во всем греческом православии.

Интригуя против и без того ослабленного атаками красных властей Русского православия, Фанар попытался сблизиться с Кремлем, стремясь убить двух зайцев: заручиться поддержкой покровительствовавших младотуркам большевиков и окончательно добить едва восстановившийся спустя два столетия Московский патриархат. Для чего пообещал признать поддерживаемую Кремлем секту обновленцев, которых константинопольский патриарх Григорий VII хотел пригласить на Вселенский собор в Иерусалиме, чтобы выдать томос, признав их каноничность. Но Григорий умер, собор не состоялся, а обновленчество исчезло само собой.

И вот теперь — Украина. И разрыв канонического общения с Москвой. Обосновывая заход на территорию Русской Православной церкви, патриарх Варфоломей заявил следующее: «Украинцы имеют право на автокефалию, как и все балканские народы, которые некоторое время находились в прямой юрисдикции Вселенского патриархата, но пришло время, когда они стали самостоятельными. Почему все остальные имеют право на автокефалию, а 45−50 млн украинцев нет? Это несправедливо».

И, казалось бы, кто тянул Вселенского предстоятеля за язык, зачем ему понадобилось вспоминать Средневековье, в частности, учреждение византийцами автокефальной Охридской архиепископии на месте упраздненной Болгарской патриархии, располагавшейся на территории нынешней Македонии, тем самым открывая ящик Пандоры. Потому как на тех же Балканах ждут своего часа находящиеся в аналогичном положении непризнанные раскольничьи Черногорская и Македонская православные церкви, причём центр последней находится во всем том же Охриде. И украинский томос вселил в них надежду на то, что процесс «томосизации» одной только Украиной не исчерпается.

«Решение Вселенского Патриархата провозгласить автокефалию без согласия других поместных православных церквей открывает путь для признания Македонской православной церкви, — заявил в эфире радио „Свободная Европа“ представитель МПЦ митрополит Дебарско-Кичевский Тимофей.- Согласится ли с этим Сербская православная церковь (чьей канонической территорией признана Македония — прим.авт.) или какая-либо другая церковь — теперь неважно, не им решать подобные вопросы, окончательное слово за Вселенским Патриархатом, который является первым среди равных».

В 2017 году, когда еще не началась вся эта история с украинским томосом, синод МПЦ уже попытался решить свой вопрос, зайдя с другой стороны — признав Болгарскую православную церковь «матерью-церковью», что исторически верно, взамен предложив Софии поспособствовать в вопросе получения автокефалии. БПЦ, имеющую виды на македонскую территорию, долго упрашивать не пришлось, но к ожидаемому осуждению со стороны СПЦ присоединились критические голоса двух греческих церквей (что и понятно, у греков на Македонию существуют собственные притязания) — Элладской и, собственно, Константинопольского патриархата, после чего болгары отступили. Но не македонцы. После того, как ситуация с учреждением ПЦУ стала приближаться к своему логическому завершению, клир МПЦ обратился непосредственно в Фанар. И ответ Варфоломея был получен в сентябре: он дал понять, что в принципе не против, но при условии, что в названии МПЦ нигде не будет звучать слово «Македония». И в свете того, что политическое руководство бывшей югославской республики вопреки воле народа и ради перспективы вступления в ЕС и НАТО, дабы больше не нервировать греческих партнеров, решило сменить название страны на «Северная Македония», вполне можно ожидать чего-то подобного и от руководства церковного. Благо македонский синод предусмотрительно в 2009 году вернул себе еще и историческое название «Охридская архиепископия» (официально с тех пор церковь носит двойное название «Македонская православная церковь — Охридская архиепископия»).

«Наш церковный вопрос зависит от нашего спора о названии страны, который мы вели с Греческой Республикой, — прокомментировал ситуацию сербскому изданию Telegraf македонский религиовед Бранко Джорджевски. — Великий Патриарх — грек по национальности и, безусловно, заботится о национальных интересах Греции. Если спор между странами будет решен окончательно, я думаю, что у Вселенского Патриархата хватит смелости признать автокефалию МПЦ».

Учитывая тот момент, что вопрос переименования Македонии можно считать практически решённым, имеет смысл предположить, что тема томоса для Охрида может быть принята к рассмотрению Фанаром — если на то будут резоны у западных кураторов Вселенского патриархата. В случае с РПЦ такие резоны были — окончательно вырвать Украину из русского цивилизационного пространства. В случае с СПЦ подобные шаги могут понадобиться для того, чтобы сделать Белград посговорчивей в косовском вопросе. И первый звоночек уже прозвучал:

«Сербская православная церковь очень настойчиво подрывает черногорскую независимость, — заявил на днях президент Черногории Мило Джуканович. — Я считаю, что необходимо продолжить работу по восстановлению автокефальной Черногорской православной церкви, и государство будет заниматься этим и нести за это ответственность».

Напомним, что ЧПЦ — это еще одно раскольничье образование на Балканах, выделенное из СПЦ элитой Подгорицы дабы оправдать разрыв с Сербией и сербством. Подобно так называемому черногорскому языку, эта церковь была создана практически на пустом месте с использованием авантюристов в рясах всех мастей. Одновременно с этим началось давление на каноническую Черногорско-Приморскую митрополию СПЦ. В новейшей истории «восстановления» черногорского православия хватало всего — и захвата церквей, и агрессивных заявлений, и манифестаций «активистов», и действий властей, препятствовавших восстановлению древних и строительству новых храмов СПЦ. Не хватало только одного — признания.

И вот соответствующее заявление звучит из уст первого лица страны, причем в дни, когда на Украине создается ПЦУ. И когда со стороны Косово и западных партнеров албанских сепаратистов наблюдается мощный накат на Белград.

Помимо двух основных балканских претендентов, похожие сигналы поступают от совсем уж экзотических компаний. Так, признания для Белорусской церкви у Фанара через украинские СМИ попросил некий архиепископ Новогрудский Святослав, представляющий Белорусскую автокефальную православную церковь (БАПЦ), само собой, не признанную мировым православием. В годы Великой Отечественной войны БАПЦ была создана немецкими оккупантами с целью отделения белорусов от русских, а после победы незначительное число ее представителей бежало на Запад, в частности, в США, где сейчас и живет вышеупомянутый архиепископ, чья епархия, по сути, представлена одной церковью в Бруклине.

Аналогичное заявление было сделано и от имени Казачьей православной апостольской церкви, которая была учреждена, а в трактовке учредителей «восстановлена» на днях в Москве. В сторожке Битцевского парка, где о ее создании заявили представители нереестрового Всеказачьего общественного центра, возглавляемого, что интересно, этническим поляком и большим любителем современной Украины. Участники сходки уже высказались в поддержку константинопольского патриарха Варфоломея и выразили надежду на получения экзархата от Фанара, назвали Мазепу «героем казачьего народа», рассказали, что своя церковь у казаков была, но ее уничтожили коварные Петр I и Екатерина II, а также потребовали реабилитации гитлеровских коллаборационистов Краснова, Шкуро и фон Паннвица. И пообещали к Рождеству поставить собственную часовню в Подольске, в непосредственной близости от скандально известного «Музея антибольшевистского сопротивления», половина экспозиции которого прославляет этих самых коллаборационистов.

Можно, конечно, поиронизировать над всем вышеизложенным, но хочется напомнить о том, что во время последней всероссийской переписи населения 2010 года люди вовсю смеялись над активистами, запустившими акцию «национальность — казак». Но с тех пор этот вброшенный в русское общество вирус не только не исчез, но и приобрел многочисленных сторонников. В том числе и у представителей вышеупомянутого ВОЦа. Можно также вспомнить и про то, что в XIX веке просвещенная российская публика благожелательно смотрела на малоросских чудаков, пропагандировавших занесенные из империи Габсбургов идеи украинства. Сегодня же русским на Донбассе приходится отбиваться от многочисленных и весьма агрессивных носителей этой идеи.

Константинополь и его кураторы затеяли большую игру, ставки в которой сделаны довольно серьёзные. Поэтому недооценивать происходящее, даже в самых причудливых его проявлениях, не стоит.

Алексей Топоров