Цена Крыма — Третья мировая. Но есть альтернатива

Директор «Академического центра Бориса Немцова по изучению России» (Прага) Александр Морозов поделился мыслью о том, что воссоединение Крыма с Россией может быть признано цивилизованным миром только в результате большой сделки, а большие сделки следуют только после больших войн. Мысль получила бурное одобрение в периферийных кругах цивилизованного мира (украинские провластные эксперты, российские оппозиционные и т. п.).

В середине марта в эфире одного из украинских телеканалов Морозов заявил, что воссоединение Крыма поставило под вопрос легитимность границ России в целом:

«Аннексия Крыма разрушила суверенитет самой России. Не так важно, теряете вы кусок территории или незаконно к себе присоединяете, вы размываете свою собственную границу: она в масштабе истории делается оспоримой. Именно поэтому большинство стран, которые участвуют в международных отношениях, всегда хотят, чтобы по итогам войны закрепились границы, чтобы в них не было спорных зон».

«И что самое страшное, — продолжает Морозов, — проблему Донбасса, может быть, и можно урегулировать дипломатическими средствами, но проблема Крыма, как понимают и политические, и военные историки, это проблема такого масштаба, которая может быть завершена только в результате большой войны и большого передела мира. Когда по итогам войны собирается большой „концерт народов“ и решает: „Ну, давайте закрепим эти границы, и ладно, и будем жить дальше!“».

Во-первых, директор целого «академического центра» мог бы знать, что сначала была Вторая мировая война, а потом появилась, скажем, граница Польши по Одеру и Нейсе, но не наоборот: Польша аннексировала Силезию и Померанию, началась война, воевали, воевали, навоевались, плюнули и договорились считать границами то, что получилось. И вообще, перед «концертом народов» (Венский конгресс 1814—1815 годов) Францию загнали в дореволюционные границы, а уже потом победители стали резать Европу совершенно по-новому, да так азартно, что чуть не развязали новую войну.

Во-вторых, политолог явно забыл, что Запад никогда не считал границы России неприкосновенными и, например, войну на Северном Кавказе против международного терроризма называл не иначе как «борьбой чеченского народа за независимость». Формально признавая территориальную целостность РФ (точнее, не акцентируя ее), Евросоюз и США требовали прекратить контртеррористическую операцию и сесть за стол переговоров с террористами. Разумеется, на условиях террористов. В противном случае… ага, санкции.

Вторжения боевиков из уже захваченной ими Чечни в Дагестан в августе-сентябре 1999 года Запад не заметил. Но в октябре Европарламент потребовал «прекратить российскую военную интервенцию» в Чечню (термин означающий вмешательство в дела иного государства). В ноябре МВФ отказал России в кредитах. В том же месяце на саммите ОБСЕ в Стамбуле председатель организации Кнут Воллебек потребовал привлечь ОБСЕ к решению конфликта, т. е. интернационализировать его, вывести из юрисдикции России. В январе следующего года ПАСЕ обсуждала вопрос об исключении России из организации. Кстати, на той сессии ПАСЕ номинальный «президент Ичкерии» Аслан Масхадов был назван представителем «выбранных чеченских властей». Его принимали официальные лица Госдепа США, Евросоюза, Совета Европы.

Апогеем же, наверное, стала ноябрьская 1999 года Парламентская ассамблея НАТО, где США представили резолюцию, предусматривающую «гуманитарное вмешательство» военного альянса на Кавказе в обход резолюции Совбеза ООН. Видимо, по образцу «гуманитарных бомбардировок» Югославии несколькими месяцами ранее. Возможно, это был блеф, и представитель Франции только подыгрывал союзнику, когда кричал: «Это третья мировая война!». Неважно. Ничего нового за 20 лет. А для человека, не страдающего деменцией, 20 лет не срок.

В-третьих, доказывая, что без третьей мировой войны цивилизованный мир «не забудет, не простит» Крым, Морозов приводит единственный пример — Северного Кипра, который мир «не забыл». Неужели? И как могло случиться, что сам политолог забыл Восточный Иерусалим и Голанские высоты, которые были оккупированы Израилем в 1967 году, а затем и аннексированы (в 1980 и 1981 годах соответственно). Лично автор здесь нейтрален, но что делать с ООН? Не признаёт. Будем ждать третьей мировой для закрепления этих границ или как-то рассосётся? Про Косово упоминать? Не автор, а президент Сербии Александр Вучич, призвавший сербов «простить НАТО» и ведущий дело к сдаче края, вступает в заочную дискуссию с Александром Морозовым.

Новость недели — Дональд Трамп заявил о необходимости признать Голанские высоты частью Израиля. Обоснование почти как для Крыма (не считая состава населения в 1967-м, референдума и прочих мелочей): «Эта территория имеет критическую, стратегическую важность и важность в сфере безопасности для Израиля и региональной стабильности».

Тем не менее проблема, пусть лукаво и примитивно, но поставленная директором «Академического центра Бориса Немцова по изучению России», требует решения. Если узаконить воссоединение Крыма не с помощью третьей мировой войны (очень уж не хочется), то как? И снова: «во-первых», «во-вторых», «в-третьих».

Во-первых, ждать. Проблема признания относится к разряду «финитных», требующих разового решения. Стоп. Отбрасываем теорию. Как бы долго политики ни твердили слово «никогда», рано или поздно складывается определенная международная ситуация и «когда» наступает. Причем, акт признания всегда доминирует над отзывом признания: вернуться к прежнему положению будет сложнее. Случается ли такое? Да, бывает. Почти 120 стран признали независимость Косово, но 12 из них позже признание отозвали, в последнее время процесс даже ускорился. Но на это пошли те небольшие государства, которые 10 лет назад остро переживали унижение от «выкручивания рук», а сейчас, видя недовольство Запада вызывающими действиями Приштины (об этом ниже), решились «продемонстрировать флаг». Принципиальных изменений здесь не будет.

К тому же (вниманию тех, кто любит порассуждать о де-факто признании и де-юре непризнании «на века») Россия взяла в привычку не рассматривать авансы и недомолвки в качестве базы для компромисса. Пример: закрепление Минских соглашений 2014 года по Донбассу специальной резолюцией Совбеза ООН. А что делать, если в начале 1970-х на официальных картах мира и СССР, публиковавшихся в США, вдруг появилась пометка о непризнании «инкорпорирования» государств Прибалтики в состав СССР (чего не было в годы Второй мировой и даже в самый разгар холодной войны)? На картах оставались Estonian S.S.R. и прочие, «посольства оккупированных» в Вашингтоне имели статус общественных организаций, США подмахнули Хельсинкский Акт, но в перестройку откопали даже заявление для прессы заместителя госсекретаря Самнера Уэллеса, в котором не было ни слова «оккупация», ни упоминания СССР («один из их более сильных соседей»). Этот листок без подписи и печати назвали «декларацией о непризнании оккупации». Больше не пройдет.

Во-вторых, ждать развития сепаратистских тенденций в самой Европе, т. е. вне крымского контекста. Если мир гадает о судьбе Шотландии и Каталонии, то сами британцы и испанцы давно смирились: «рано или поздно отделятся: они упёртые». После чего последуют волны «остаточных толчков», которые могут превзойти первые: Страна Басков, Корсика, Босния и Герцеговина, албанские районы Македонии. При формировании устойчивой тенденции роста национальных движений в Европе вполне естественным и ожидаемым станет усиление русского движения за свои права в странах Прибалтики. Программа-минимум — институционализация культурной автономии и признание русского языка одним из официальных языков Евросоюза.

России не стоит быть святее папы римского. Если Белград и сербский народ признают независимость Косово, то, давайте не врать себе, это будет сделано ради вступления в ЕС и, со временем, в НАТО. Поэтому Россия должна будет стать первой, кто признает независимость Косово. Буквально в течение первой минуты после официального вступления документа в силу. У нас свои интересы.

Парадоксально, но далеко не факт, что фрагментация отдельных государств ослабит Евросоюз: мелкие страны сильнее сплотятся вокруг двух гигантов — Германии и Франции. Однако и этот фактор сегодня не во вред России, учитывая противостояние Старой Европы и ее заокеанского союзника, которое имеет шансы стать долгосрочным: у США и после Трампа не будет иных мирных способов оздоровления экономики кроме «справедливого перераспределения» бремени трудностей с союзниками.

В-третьих (третье направление деятельности с целью пересмотра Западом отношения к Крыму), — поддержка Россией решения внутри- и межгосударственных противоречий методом изменения границ везде, где это будет целесообразно. России нужны прецеденты изменения границ.

Запад не может отмыться от Косово, аргументы: «Косово — исключение» и «Это было решение демократического консенсуса» сегодня стесняется озвучивать даже официоз. Представим, что появятся десятки таких «исключений» — от Шотландии, Каталонии, БиГ до Йемена, Судана, ЮАР. Важнейшее условие! Территориальные изменения, которые готова была бы поддержать Россия, должны решать проблемы, а не усугублять их.

Первый, просто напрашивающийся пример — Йемен. 20 марта Москву посетила делегация Южного Переходного Совета. Глава ЮПС Айдарус аз-Зубейди не скрывал цель визита: помощь Йемену в прекращении войны и восстановлении независимости двух йеменских государств, объединившихся только в 1990 году. Единой нации из бывших владений Османской империи и Британской короны, увы, не сложилось. Тем более что Север населен преимущественно шиитами, при этом долго оставался королевством, зависимым от Саудии, а суннитский Юг почти четверть века экспериментировал с арабским социализмом (Народная Демократическая Республика Йемен, НДРЙ).

Учитывая то, что северяне контролируют официальную столицу Сану, а ЮПС временную (и бывшую столицу НДРЙ) — Аден (да-да, в тылу правительственных войск, которые безуспешно штурмуют официальную столицу), раздел страны даже нельзя будет считать проявлением сепаратизма: просто почти цивилизованный развод. Саудитам, конечно, будет неприятно, но лучше бы они вообще не влезали в Йемен: по крайней мере, мир продолжал бы верить в могущество их вооруженных сил. При этом Эр-Рияд может учесть, что активное включение России объективно ослабит роль Ирана в этой части полуострова.

По другую сторону Баб-эль-Мандебского пролива лежит Сомалиленд — самая спокойная и худо-бедно развивающаяся часть бывшего Сомали. Успех объясняется тем, что эта часть страны отделилась от Сомали еще в 1991 году. Точнее, еще тремя годами ранее, собственно и положив начало гражданской войне и развалу Сомали. Еще точнее, эта бывшая британская колония всегда была во фронде с бывшей итальянской, с которой ее объединили при предоставлении независимости, не спросив мнения их народов.

Лидера Сомалиленда принимают в Эфиопии на государственном уровне, непризнанное государство обменялось представительствами с ЕС и США. Так в чем же дело? Нет сомалийской нации, есть сомалийские народы. В частности, в Сомалиленде это народ (пока традиционно «клан») исаак, в соседнем пиратском Пунтленде — дарод и так далее. Можно и Пунтленд заодно признать, если попросят. Не пиратов, а те официальные власти, с которыми официальное правительство Сомали подписало соглашение, т. е. ввело их в правовое поле. Не будем слишком надеяться на то, что Сомалиленд и другие будут голосовать в ООН более дружелюбно к России, чем Сомали. Нам не нужна тушенка из верблюжатины, да и предложение по поводу размещения российских баз в этом регионе уже превосходит спрос. Наша цель, повторим, другая: «взорвать» незыблемость границ.

Но это мы, плохие, а где же принципы цивилизованного сообщества? Гаагский трибунал только что осудил Радована Караджича за фейковый «геноцид» в Боснии (см. «Мягкая сила» геноцидов"), а о химических атаках в Сомалиленде забыл? Надо признавать.

Можно пофантазировать на тему комплексного решения проблем Косово и БиГ («расширение», включая объединение задач — один из важнейших приемов системного мышления). У Запада проблема: косовары разорвали соглашение об особом статусе сербских муниципалитетов, создают свою армию, нарушили обещание Евросоюза о том, что контроль Приштиной границы с Сербией будет «символическим», и ввели 100-процентные пошлины на сербские товары. И, какая неожиданность, албанские и косовские официальные лица открыто говорят о предстоящем объединении двух албанских государств. Полностью обнуляя без того сомнительный аргумент Запада — «Косово, в отличие от Крыма, ни к кому не присоединялось» (вопросы без ответа — «почему бы в этом случае Западу не признать Абхазию?» и «кому какое дело до решений действительно независимого народа?»).

И есть Босния и Герцеговина, где ситуация почти зеркальна: Запад четверть века пытается в нарушение Дейтонских соглашений понизить статус Республики Сербской (РС) как энтитета конфедерации. Отсюда вопросы: Сербы, Косово для вас действительно святыня? Албанцы, вы действительно потомки иллирийцев? Европа, тебе действительно стыдно за провал в Косово? Тогда почему бы не… обменять РС на Косово? Да-да, будет четыре миллиона переселенцев. Но в 1990-х было не меньше, а проблема осталась нерешенной. А тут снимаются все противоречия, сербы получают сакральный Косово, албанцы — сердце Иллирии с плодородной долиной Савы, хорваты — Герцеговину, бошняки — государство с внятными границами. Но не согласятся. Все хотят одного и того же. Всего. Себе. Хорошо, как было сказано, это только фантазии.

Но что действительно может «взорвать» подбрюшье Европы, так это раздел Судана Египтом. Не будем разбрасываться эпитетом Failed state, но Судану в этом отношении сильно не везет. В 2011 году после полувековой (если не двухвековой) войны от страны отделился не столько христианский, сколько традиционалистский Южный Судан. Еще до того кровопролитная война вспыхнула в западной провинции Дарфур, в результате чего Судан попал под международные санкции, а на арест его президента Омара аль-Башира был выдан международный ордер. Аль-Башир из кожи вон лезет, чтобы снова стать рукопожатным на Западе (видимо, не совсем понимая, что уступчивостью этого никто никогда не добивался) и даже отправил контингент в Йемен на помощь саудитам.

Изначально ужасными были отношения с Эфиопией, Хартум и Аддис-Абеба взаимно поддерживали «чужих повстанцев», что закончилось независимостью не только суданского Юга, но и эфиопской Эритреи. Но самыми непростыми были и остаются отношения с «братским Египтом». Две страны «скованы одной цепью» — Нилом, и стоит только в Хартуме заикнуться о каком-то ирригационном проекте, в Каире обещают соседу шок и трепет. В начале прошлого года братья в очередной раз помирились, договорившись мирно решить территориальный спор относительно «треугольника Халаиб». Египет также пообещал не размещать свои войска на военной базе ОАЭ в Эритрее (фактически — вывести их оттуда). Но уже в конце прошлого года в Судане вспыхнули беспорядки, и суданские СМИ прозрачно намекают на «египетский след».

У Египта свои проблемы. Темнокожие нубийцы более полувека требуют равноценного и территориально компактного возмещения за свои земли к югу от Асуана, затопленные водохранилищем. А еще автономии: ассимилироваться в качестве равноправных сограждан среди тоже не белокурых египтян пока не удается (а раса, она и в Африке раса). Гораздо более известное меньшинство — копты, приверженцы древневосточной христианской церкви. Со времен похода Наполеона в Египет Европа обсуждает планы создания коптского государства. Безуспешные всё по той же причине — Нил с севера на юг. Его дельта это связь с внешним миром, «рвать» его посередине или на границе с Суданом — разрывать исламский мир. А других «сторон света» кроме Нила у Египта нет.

В период нахождения у власти партии «Братьев-мусульман»* (организация, запрещена в Российской Федерации) в 2012—2013 годах несколько египетских изданий то ли захотели сделать приятное новым властям, то ли наоборот, но одновременно написали о «Плане Бернарда Льюиса», американского востоковеда. Разработка плана якобы была заказана ему правительством Израиля почти 40 лет назад. План предусматривал раздел Египта на четыре государства: мусульманское, коптское, нубийское и бедуинское (в Израиле арабов-кочевников, бедуинов, определяют как отдельный этнос). Сомнительную карту сомнительного плана, где мусульманам отводилась только Александрия и часть дельты Нила, напечатало и уважаемое российское издание «Азия и Африка сегодня».

И тогда египетская улица пошла громить коптов. Справедливости ради отметим, что президент Мухаммед Мурси смог личным авторитетом унять страсти, копты даже были введены в правительство. Таким образом, военным, вскоре свергшим исламистов, ничего не удалось предъявить им в суде по этому пункту. Но межрелигиозная напряженность сохраняется, теракты и столкновения регулярны. И даже если насилие со временем пойдет на спад, идея коптского государства Кеме (название Египта на коптском и древнеегипетском) останется и даже усилится, т.к. приобретет спекулятивный характер. Ведь сохраняется интерес… Египта к Судану. А коптов разные планы «селили» и там.

Как было сказано выше, «расширение» — один из важнейших приемов системного мышления. Если Египет присоединит северную часть Судана (естественно, исконно египетские земли со времен Тутмоса III ровно 3,5 тысячи лет назад), то дальнейший раздел выглядит очевидным. Копты получают территорию к востоку от Голубого Нила на границе христианской Эфиопии, нубийцы Египта и Судана — междуречье, а новый «Северный Судан» — земли к западу от Белого Нила. Для суданца Египет — как для украинца Польша. Поэтому Египет может соблюсти переселенческий паритет, отобрав для замещения коптского и нубийского населения суданцев, «внешность которых не вызовет негатива» улицы (вот такой оборот, чтобы еще раз не употреблять слова «раса»).

Все три новых государства находятся в союзнических отношениях с Египтом. Египет получает исключительные возможности для экономического управления Нилом почти от его истоков (а фактически, усилив влияние на Эфиопию и Южный Судан — от истоков), становится мощной региональной державой. Как результат, проявляет интерес к оставшейся африканской части Машрика («Востока») — к богатой нефтью восточной — Ливии — к Киренаике. И с новыми интонациями ведет разговор с Израилем и Саудией. Вероятно, это вызовет сильнейшие сдвиги на арабском «Западе» — в Магрибе (Алжир, Марокко, Тунис, западная Ливия — Триполитания).

Европа считает своим долгом защищать всевозможные меньшинства, поэтому от нее трудно будет ожидать защиты «преступного режима Аль-Башира» и осуждения в адрес новорожденных государств коптов и нубийцев. Это называется «посадить на растяжку»?

Нужны ли все эти изменения России? Не знаем. Мы не касались, например, вопроса того, как такие изменения отразились бы на российских и китайских интересах в этом регионе. Нашей задачей было показать альтернативу «большой войне» ради, смешно сказать, закрепления за Россией Крыма. Да хоть всей бывшей УССР.

Незачем скрывать свои цели. Повторим, мы знаем, что никакая «сдержанность» России не гарантирует уважения Западом ее границ. У нас нет на этот счет ни малейших сомнений. Значит, Запад должен в полной мере оценить важность подхода к международному праву, как к единым нормам поведения для всех. Хотя, что такого может Россия? Стоит ли ее так демонизировать? Она может оказать дипломатическую или ограниченную военную поддержку, не более. Да и то, где-нибудь в йеменской пустыне, но никак не Великому Магрибу, штурмующему французские урановые рудники в Нигере или испанский город Мелилья на африканском берегу. Ну разве совсем небольшую поддержку.

И так до тех пор, пока не прозвучит: «Ну, давайте закрепим эти границы, и ладно, и будем жить дальше!». Тогда да, «концерт народов» с «афтерпати». А то «Третья мировая война», «Апокалипсис», «Армагеддон»…

Альберт Акопян (Урумов)

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ