Эксперт: Повальная школьная «удаленка» наплодит армию «колумбайнеров»

С 1 сентября в школах России стартует эксперимент по внедрению цифровой образовательной среды (ЦОС) — в частности, предполагающий перевод ряд предметов на «удаленку». В основу ЦОС заложены положительные достижения «удаленки» в период карантина по коронавирусу. Считается, что электронные «карантинные» наработки в образовании, в частности, станут исполнением поручений президента России по созданию в России отечественных аналогов искусственного интеллекта. Эти IT-разработки в будущем станут прибыльной статьей российского экспорта. Эксперимент с ЦОС пока проводится в Астраханской, Калининградской, Калужской, Кемеровской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Новосибирской, Сахалинской, Тюменской и Челябинской областях Алтайской и Пермском краях, а также на Ямале.

ЦОС разработана с участием экспертов Высшей школы экономики. Есть опасения, что чрезмерное увлечение «цифрой» в образовании пойдет во вред воспитанию школьников, сказал корреспонденту EADaily социолог Юрий Московский, директор проектов Фонда развития международных связей «Добрососедство»:

«Когда министрами образования России были Андрей Фурсенко и Дмитрий Ливанов, за школой утвердился статус поставщика образовательных услуг. Традиционная школа — не поставщик услуг, а место, где ребенку дают навыки, как ему преодолевать трудности во взрослой жизни. Первый наставник в этом сложном процессе — первая учительница, которая учит первоклашку читать и писать. Взаимоотношения первоклашки с учителями и сверстниками — первые уроки по изучению правил человеческого общежития. И так далее из класса в класс… Чем старше ребенок, тем эти уроки социализации труднее, от школьников и педагогов требуется больше отдачи.

Социализация школьников это не только уроки, но и внеклассные занятия: секции, кружки, факультативы, школьные театры. Именно в стенах школы детьми постигаются уроки взаимоотношений мужчины и женщины в цивилизованном обществе. Загнать такой важный и сложный пласт в „цифру“ — случай из разряда ненаучной фантастики. Но не исключаю, что кое-каким чиновникам так бы и хотелось. Интересов у этих чиновников может быть много, главный — оптимизация региональных бюджетных средств на культуру и образование. „Цифра“ же даст региону-„пилоту“ дополнительное финансирование из федерального бюджета и рост показателей региона в федеральном образовательном рейтинге. Чиновнику прежде всего нужны показатели, цифры. А реальность имеет обыкновение портить хорошую статистику».

Московский не исключает, что по ряду предметов можно вводить пробные онлайн-курсы.

«В каждой школе есть одаренные дети и наоборот отстающие, с теми и другими надо заниматься дополнительно. А учителя часто перегружены учебными часами и ненужной бумажной работой. У многих рядовых педагогов для занятий с особенными детьми не хватает знаний и опыта. И это нормально, не в каждом студенте педвуза сидит будущий Макаренко. Одаренному ребенку в такой ситуации помогли бы онлайн-курсы, которые бы вели ведущие доценты и профессора с педагогическим опытом. Составленные профессионалами онлайн-курсы могут помочь детям, отстающим в таких сложных предметах как математика и физика. Есть много случаев, когда учитель профессионал в своем предмете, но он настроен на то, что дети должны любить и знать его предмет, как и он сам.

А на практике это не так. Особенно в 8−9 классах, когда мысли многих подростков заняты далеко не формулами и теоремами… Многие учителя-предметники, обладая фундаментальными знаниями, просто не обладают талантом объяснять свой предмет понятным ребенку языком. В итоге учитель срывается на неуспевающего ребенка, а ребенок на долгие годы начинает ненавидеть предмет и проносит эту нелюбовь во взрослую жизнь. Математика — гимнастика ума, без знания физики и химии человек не может нормально встроиться во взрослую жизнь. Гуманитарные предметы — отдельный вопрос. Мало ли мы видим отличников по ЕГЭ, которые пишут с ошибками, не знают стихов Пушкина и не могут сказать, почему началась Первая мировая война? Виной тому — сложившаяся в 1990-е годы критическая деформация школьного образования и подготовки педагогических кадров. Плюс низкий социальный статус школьного учителя. Перефразируя Бисмарка, школьный учитель выигрывает войны, он же их и проигрывает».

Онлайн-образование могло бы в какой- то мере заполнить эти критические пустоты, продолжает Московский.

«У нас задолго до пандемии коронавируса стали внедрять домашнее обучение детей. В курганском Институте имени Илизарова к больным детям тридцать лет назад приходили учителя из школ города Кургана. Такой опыт можно перенести на „цифру“, это будет полезно. Но о полной замене реального „плохого“ учителя виртуальным „хорошим“ и речи быть не может. Надо было не сливать гуманитарные факультеты в департаменты, как это было сделано недавно в МГУ по примеру Высшей школы экономики, а сохранять и улучшать каждый факультет по максимуму, уделять там больше внимания педагогической практике. Ведь в дипломах историков из МГУ написано „преподаватель истории“, а работать в школу их часто не берут — нет педагогической практики, знания не соответствуют требуемому школой уровню. Пертурбации с факультетами и вузами — нередкое следствие того, что мы недосчитываемся хороших потенциальных педагогов. В провинции вследствие оптимизации закрываются кафедры и направления с многолетней историей и уникальными научными разработками».

Когда только начали говорить о цифровизации образования, звучали опасения, что «под нож» пойдут все педагогические вузы, напоминает эксперт.

«На ликвидацию профессии педагога не пойдут ни в одной цивилизованной стране. Раз наш средний педвуз едва тянет, давайте вкладываться в него, повышать престиж профессии учителя. Давайте улучшать школьную инфраструктуру, чтобы педагоги и дети приходили в школу как во второй дом. Если говорить о „цифре“, то нужно подчеркнуть: повальная виртуализация образования невозможна по причине психофизиологии человека. Многим педагогам некомфортно тыкать целый день в клавиатуру, они привыкли к живому общению с детьми. Есть пожилые педагоги, которым сидеть долго за компьютером запрещено врачами из-за возрастных болезней.

Традиционный урок со времен античности — психологические взаимодействие учителя и ученика, где воспитательную функцию имеют мимика и телодвижения педагога во время урока. Некоторым вещам на „дистанте“ научить невозможно, например полезным для каждого мальчика навыкам работы на станке или за верстаком. Как можно представить на „дистанте“ физкультуру? Никуда не деть школьные доклады, ответы у доски перед всем классом, которые дают школьнику большой опыт коммуникации, навыков отстаивания своей точки зрения, самостоятельной аналитической работы. Школа — территория социализации. Социально активные дети, у которых в школе есть друзья и подружки, не устраивают „колумбайнов“. На убийства сверстников идут юные социопаты, которые общению с людьми предпочитают интернет. Повальный „дистант“, выполненный только ради формальных показателей, даст нам армию психически и физически нездоровых социопатов».

Президент России Владимир Путин высказался против превращения цифровизации российского образования в тотальную «удаленку» — в ущерб традиционной российской школе.

«Обычный способ получения знаний, естественный процесс в этой сфере, не может быть полностью подменен дистанционным обучением. Здесь чрезвычайно важно прямое общение, личное общение преподавателя и ученика, студента или школьника. И у нас нет таких планов полностью подменить дистанционным обучением все, что происходит в сфере образования», — сказал Путин в ходе встречи с рабочей группой по подготовке поправок в Конституцию России.

Проект ЦОС, который предусматривает «удаленку», остается в силе. В случае успеха в «пилотных» регионах, ЦОС распространят на всю Россию.