855 лет назад умер смоленский и киевский князь Ростислав, объединивший Русь

855 лет назад, 14 марта 1167 года, умер Ростислав Мстиславич — великий князь киевский, православный святой. В его судьбе, словно в капле воды, отразился факт исторического единства Руси — этот внук Владимира Мономаха значительную часть жизни провёл в Смоленске, возглавляя тамошнее княжество, а венцом его биографии стало получение киевского княжения. Смоленск и Киев — это были города, принадлежавшие одному этносу, находившиеся в пределах формально ещё существовавшего единого Древнерусского государства. Соответственно, «переезды» князей династии Рюриковичей, «кочевавших» между Киевом, Новгородом, Смоленском, Владимиром и другими древнерусскими городами, являлись обыкновеннейшим делом.

Рачительный хозяин Смоленска

15 апреля 1032 года в Киеве умер Мстислав Владимирович — последний по-настоящему единовластный правитель Руси. После его смерти период феодальной раздробленности вступил в свои права окончательно — и многочисленные представители рода Рюриковичей погрузились в бесконечные усобицы, раздиравшие прежде единое государство. У Мстислава было две жены и тринадцать детей, из которых Ростислав являлся всего лишь шестым по старшинству. На момент смерти отца было ему то ли двадцать три, то ли двадцать пять лет и возглавлял он Смоленское княжество, занимавшее срединное положение среди всех русских земель.

«Через Смоленск проходили важные магистральные дороги в Западную Европу и Византию: путь вверх по Днепру завершался у Смоленска; далее через систему волоков он мог вывести и в Западную Двину (к Полоцку и в Балтику), и в Ловать, и затем в Новгород», — отмечает историк Борис Рыбаков.

В Смоленске Ростислав Мстиславич проявил себя как усердный и рачительный хозяин. В отличие от многих других князей того времени, он правил, не опираясь едино лишь на военную силу, дружину, а старался привлечь на свою сторону и простое население. Ростислав Мстиславич хотел сделать своё княжество богатым и устроенным, и здесь на руку ему сыграла география: находившийся на пересечении торговых путей Смоленск не страдал от нашествий и набегов иноземцев, отделённый от них другими русскими землями. Пожелав упорядочить сведения о всех имевшихся в распоряжении смолян земельных наделах, о количестве всех населённых пунктов в княжестве, о состоянии торговли и промыслов, Ростислав использовал эту информацию для того, чтобы максимально точнее и равномернее распределить сумму налогов, налагаемых на жителей. Князь заботился и о культурном развитии: в Смоленске велась активная деятельность по собиранию и переписыванию книг и рукописей, создавались «библиотеки» — хранилища светской и духовной литературы.

Рано или поздно дела должны были позвать Ростислава Мстиславича в Киев, так как этому опять же способствовала география. Рыбаков пишет, что Смоленск имел очень удобную связь с Киевом — вниз по Днепру можно было пустить флотилию любых размеров и всего лишь через восемь дней она была уже под стенами старой древнерусской столицы.

«Единственным препятствием на этом пути был Любеч, принадлежавший черниговским князьям, но и оно было устранено. В 1147 году Ростислав, воспользовавшись отсутствием черниговских войск, сжёг Любеч и, как он сам писал брату, „Ольговичам много зла сотворил“ (Ольговичи — потомки соперничавшего с дедом Ростислава Владимиром Мономахом черниговского князя Олега Святославича. Их вражда передалась и потомкам. — EADaily). После этого в Любече жили только „псари да половцы“, а смоленские ладьи беспрепятственно могли плыть в Киев. Быть может, эта важная стратегическая близость к Киеву (в сочетании с полной безопасностью самого Смоленского княжества от половцев) и была причиной того, что почти все смоленские князья побывали на киевском престоле: Ростислав Мстиславич и его сыновья Роман и Рюрик, внук Мстислав Романович и сын Мстислава — Роман», — констатирует Рыбаков.

Великий стол Киевский всё ещё считался главным на Руси — и потому за обладание им сражались ожесточенно. Изначально Ростислав выступал верным союзником своего старшего брата Изяслава Мстиславича, поддерживал его в войнах против их дяди Юрия Долгорукого. В те годы могущество и влияние Ростислава усилились настолько, что в 1147 году Рязанское княжество добровольно признало вассальную зависимость от Смоленска. В ноябре 1154-го искусный полководец и политик Изяслав Мстиславич умер, но остался его соправитель — преклонный годами Вячеслав Владимирович, совместно с племянником владевший Киевом. Он призвал Ростислава на киевский трон, чтобы разделить власть теперь с ним. Смоленский князь принял это предложение. Его права на Киев признали рязанские князья и Новгород, принявший на княжение его сына Давыда. Но уже в начале 1155 г. Вячеслав умер. Новгород изгнал Давыда Ростиславича и взамен его призвал к себе на княжение сына Юрия Долгорукого — Мстислава. Сам же Юрий, а также черниговский князь Изяслав Давыдович (один из Ольговичей) выдвинули претензии на Киев. И формально они были правы — согласно действовавшей тогда сложной и запутанной лествичной системе (по которой право престолонаследия передавалось не от отца к сыну, а от брата к брату — по старшинству) и Юрий и Изяслав имели больше прав на великое княжение, нежели Ростислав.

Братоубийственные усобицы

В процессе вспыхнувшей усобицы имел место факт, к сожалению, весьма частый в то время — сын Юрия Долгорукого от дочери половецкого хана Глеб призвал на помощь отцу родичей по матери. Именно половцы, эти беспощадные кочевники, сыграли главную роль в разгроме войск Ростислава и союзных ему князей.

«Наконец войска Ростислава, придя в смятение, пошли на уход, тогда половцы многих Ростиславовых побили, иных пленили, князи же все разбежались. А Ростислав бился, и на первом сражении убили под ним коня. Тогда Святослав, сын его, отдал ему своего коня, а сам остался на месте биться, и к нему некоторое количество от его войск, присоединившись, его обороняли», — сообщает историк Василий Никитич Татищев.

В итоге Ростислав Мстиславич вынужден был просить мира у своих соперников: Изяславу Давыдовичу он предложил киевский стол, а Глебу Юрьевичу — город Переяславль. Однако вскоре Юрий Долгорукий вытеснил Изяслава из Киева и вокняжился там сам. Его княжение, впрочем, не затянулось — 15 мая 1157 года Юрий Долгорукий умер (по одной из версий, его отравили киевские бояре, недовольные жестоким нравом князя). В дальнейшем за права на Киев соперничали Изяслав Давыдович и Ростислав Мстиславич, опиравшийся на помощь своего племянника Мстислава Изяславича. В 1158-м Изяслава свергли, после чего Мстислав Изяславич и галицкий князь Ярослав Осмомысл (прославленный позже «Словом о полку Игореве») призвали на киевский стол Ростислава. Тот, наученный прежним горьким опытом, предварительно отправил в Киев своих послов Ивана Ручечника и Якуна. Лишь после того, как послы удостоверились, что киевляне и в самом деле хотят, чтобы Ростислав вновь властвовал над ними, он согласился принять это предложение.

Вокняжившись в Киеве, Ростислав в первую очередь постарался обеспечить внешнюю безопасность — воевал с бродягами-берладниками, захватившими порт Олешье в устье Днепра, посылал войска на Изяслава Давыдовича, вступившего в союз с половцами. Изяслав совершил разорительный поход в Смоленское княжество, после чего 12 февраля 1161 года внезапным ударом захватил Киев. Ростислав по совету дружины бежал из Киева и укрылся в городке Белгород-Киевский. Войско Изяслава четыре недели безуспешно осаждало эту крепость, а потом подоспели союзники Ростислава — князья Мстислав Изяславич, Рюрик Ростиславич (впоследствии этому третьему сыну Ростислава суждена была долгая жизнь и ярчайшая судьба: он шесть раз становился великим князем Киевским), Владимир Андреевич и Василько Юрьевич. Половцы Изяслава разбежались, а сам он тоже ударился в бегство и вскоре погиб.

Дальнейшее правление Ростислава в Киеве оказалось уже довольно спокойным. Он старался гасить внутренние усобицы, а также пытался отразить половецкую угрозу — не только оружием, но и мирным путём, женив Рюрика на дочери половецкого хана Белука. В 1165 г. Ростислав Мстиславич фактически присоединил к Смоленскому княжеству Витебск, куда посадил княжить своего четвёртого сына Давыда. Занимаясь внутренней и внешней политикой, устраивая хозяйственно-экономическую жизнь своего государства, киевский князь прославился ещё и как нравственный и очень верующий человек.

«Свя­той Ро­сти­слав имел бла­го­че­сти­вый обы­чай при­гла­шать по суб­бо­там и вос­кре­се­ньям Ве­ли­ко­го по­ста к сво­е­му сто­лу Пе­чер­ско­го игу­ме­на с две­на­дца­тью ино­ка­ми и сам им прислужи­вал. Князь не раз изъ­яв­лял же­ла­ние по­стричь­ся в мо­на­хи в оби­те­ли пре­по­доб­ных Ан­то­ния и Фе­о­до­сия и да­же при­ка­зал по­стро­ить се­бе там кел­ию. Пе­чер­ские ино­ки, пользовав­ши­е­ся огром­ным ду­хов­ным вли­я­ни­ем в Древ­ней Ру­си, под­дер­жи­ва­ли в кня­зе мысль о неза­ви­си­мо­сти Рус­ской церк­ви. Тем бо­лее что епи­ско­пы из гре­ков бы­ли в эти го­ды на Ру­си да­же под по­до­зре­ни­ем от­но­си­тель­но их православности в свя­зи с из­вест­ным „спо­ром о постах“ („леон­ти­ан­ская ересь“). Но бла­го­че­сти­вое жела­ние свя­то­го Ро­сти­сла­ва до­бить­ся у пат­ри­ар­ха бла­го­сло­ве­ния рус­ско­го мит­ро­по­ли­та Кли­мен­та не осу­ще­стви­лось», — гласит современное Житие святого князя.

Боролся с усобицами и укреплял государство

Исследователи той эпохи тоже высоко оценивают личность Ростислава Мстиславича.

«И этот Мстиславич представляет также замечательное явление между древними князьями нашими: далеко уступая старшему брату своему Изяславу в деятельности, отваге и распорядительности ратной, Ростислав отличался охранительным характером: постоянно почтительный пред старшим братом, покорный его воле, он был почтителен и перед дядьями, с неудовольствием смотрел на борьбу с ними старшего брата, уговаривал его уступить им, и когда самому пришла очередь быть старшим в роду, то потребовал от младших такого же повиновения, какое сам оказывал своим старшим. Принявши старшинство, он не уступил пылкому племяннику своему Мстиславу в требованиях, — как по всему видно, неумеренных, но после и его, и всех остальных младших родичей ни в чём не обидел, всех старался примирить, всех наделил волостями, так что при конце его жизни повсюду водворилось спокойствие», — отмечает историк Сергей Соловьев.

Смерть настигла Ростислава Мстиславича среди политических дел и житейских обстоятельств. Его сын Святослав, посаженный княжить в Новгороде, разругался с горожанами — и те выгнали его. Узнав об этом, Ростислав решился отправиться в Новгород. Дорога его пролегала через Смоленск. Когда смоляне узнали, что к ним едет любимый князь их, «мало не весь город Смоленск» выехал к нему навстречу — аж за 300 вёрст. Растроганный столь горячей встречей, Ростислав добрался затем до города Торопца, но там заболел. Из-за болезни князь не мог продолжить путь в Новгород и призвал как сына, так и новгородских послов самих приехать к себе. Когда те прибыли, Ростислав упрашивал новгородцев примириться с сыном, умолял их держаться союза со смолянами, как лучшими друзьями; сына же Святослава он упрашивал ладить с новгородцами.

Уговоры подействовали — обе стороны скрепили свой союз и новгородцы обещали быть верными Святославу до гроба.

«После нескольких дней пиров Ростислав поехал в Торопец к сыну Мстиславу, где почувствовал себя плохо. В Новгород он уже не поехал, и в Луге, примирив Святослава с новгородцами, повернул назад. В Смоленске сестра Ростислава Рогнеда просила его остаться, но князь спешил в Киев, где нужно было уладить дела о наследстве. Но доехать до Киева Ростиславу было уже не суждено. Прибыв во владение Рогнеды Заруб, которое находилось на территории Смоленского княжества, на Десне, князь позвал к себе духовника Семёна» — так описывает последние дни Ростислава Мстиславича историк Сергей Александров.

Великий князь умер 14 марта 1167 года. Тело его 2 апреля схоронили в киевском монастыре Святого Фёдора (прекратившего существование после монгольского нашествия).

Какая-либо память о супруге Ростислава Мстиславича, к сожалению, не сохранилась. А сыновья его Роман, Рюрик, Святослав, Давыд и Мстислав сами оказались яркими личностями, с которыми связаны многие важные моменты древнерусской истории второй половины XII века. Были у князя и две (а возможно, и четыре дочери), выданные замуж за других феодальных владык. Но главным «ребёнком» Ростислава Мстиславича оказалось богатое и благоустроенное им Смоленское княжество, которому впоследствии выпал счастливый жребий.

«Смоленское княжество, укрытое внутри русских земель от всех внешних врагов, долго, до начала XV века, сохраняло самостоятельность. Батый во время похода 1237−1238 годов направился было к Смоленску, но затем обошёл его стороной. Очевидно, богатый торговый город, украшенный десятками великолепных зданий и обнесённый крепкими стенами, представлял непреодолимую преграду для войска, измотанного сопротивлением русских городов, и кровожадный завоеватель не посмел показаться под его стенами», — констатирует историк Рыбаков.

А лучшим памятником Ростиславу Мстиславичу и поныне служит посвящённый ему православный тропарь: «Обрете тя, строителя градов и церквей, земля Киевская, великий княже Ростиславе, смуты устранял еси, единство храня, темже Господь тебе мудрость низпосла, сего ради Христу Богу молися спастися душам нашим».