Помогут ли изъятые у россиян дробовики в борьбе с вражескими беспилотниками?

Депутаты Госдумы предлагают отправлять изъятое у граждан и невостребованное гражданское оружие российским военным в зону специальной военной операции (СВО). Соответствующий законопроект уже рассмотрен и принят парламентариями в первом чтении. Владислав Гринкевич в журнале «Профиль» выяснил, насколько полезными могут оказаться такие стволы и с какими проблемами столкнутся военные при их использовании.

Сегодня на складах скопилось огромное количество оружейного конфиската. По версии законодателей, как минимум часть его могла бы помочь российским солдатам в борьбе с FPV-дронами противника. По словам главы думского комитета по информполитике Александра Хинштейна, сейчас на складах хранится больше 250 тыс. единиц изъятого у граждан оружия, из них 70 тыс. единиц подлежит уничтожению. По мнению парламентария, это оружие стоило бы передать Минобороны, Росгвардии и иным военизированным госструктурам «для выполнения поставленных перед ними задач». В частности, отмечал он, применение дробовых охотничьих ружей «крайне эффективно» при противодействии беспилотникам, а реализация данного проекта не потребует увеличения штатной численности Росгвардии и других госструктур, а также дополнительных расходов бюджета.

Действительно, за последние два-три года объемы изъятия гражданского оружия увеличились в разы, подтвердил главный редактор журнала «Калибр» Александр Кудряшов. Это связано с перманентным ужесточением оружейного законодательства. Только за период с 2017 по 2019 год число владельцев гражданского стрелкового оружия (ГСО) в России сократилось с 4,6 млн человек до примерно 3,9 млн человек.

Особенно сильно ударили по гражданским владельцам поправки, вступившие в силу летом 2022 года. Для аннулирования разрешения на ГСО достаточно одного административного взыскания при условии, что статья, по которой оно наложено, предусматривает в качестве наказания административный арест. А таких статей в нашем КоАП — 39, в их числе неуплата административного штрафа, неуплата алиментов, неисполнение обязанностей в связи с ДТП.

Кроме того, по новым регламентам оружие изымается у людей, имевших судимости по тяжким и особо тяжким статьям, а также за преступления, связанные с применением оружия.

«Человек 20 лет назад применил оружие, у него все погашено давно, никаких проблем с законом нет, но приходит разнарядка, его разрешение аннулируется, и он должен все сдать», — пояснил Кудряшов.

Что ж, с оружием ясно. Остается вопрос, нужны ли армии конфискованные у граждан стволы. Видимо, да. С уточнением, что речь идет именно о гладкоствольных ружьях, в просторечии — дробовиках. Их в последнее время активно используют для борьбы с дронами-камикадзе, которые стали настоящим проклятием не только на линии соприкосновения, но и в ближнем тылу.

Небо в «птичках»

«Все небо в „птичках“, от них вообще никуда не деться», — рассказывал один из участников боевых действий. Из-за обилия FPV-дронов любые перемещения в зоне боевых действий крайне затруднены. Невозможно осуществить ротацию, подвоз боеприпасов, продуктов; тыловики из ремонтной бригады признались, что не ездят в баню, чтобы не попасть под удар. Каждый выезд автотранспорта сопряжен с массой проблем.

«Сначала сканером смотрим, есть ли в небе „птички“, а в машину специально сажаем трех человек с ружьями», — объяснил собеседник.

Задача этих людей — высматривать дроны-камикадзе, а при обнаружении попытаться уничтожить их огнем из дробовиков.

Telegram-каналы противника уверяют, что перевес украинской стороны в FPV-дронах в последнее время составляет один к пяти — один к шести. Российские военные блогеры признают численный перевес противника в этом средстве поражения, но оценивают его скромнее: примерно один к трем или к четырем. В любом случае показатель внушительный.

Увы, на сегодня нет эффективного средства борьбы с FPV-камикадзе. Гладкоствольное ружье с охотничьим дробовым патроном считается одним из наиболее действенных инструментов, по крайней мере, они превосходят по эффективности штатные автоматы. Есть фото- и видеосъемки, где бойцы пытаются сбивать дроны даже из старых двустволок.

Проблема в том, что официально дробовиков на вооружении российской армии нет, хоть на гражданском рынке и имеются модели, разработанные специально «под силовиков». Речь о гладкоствольных карабинах «Сайга-12» исп. 030 от концерна «Калашников» и «Вепрь-12 Молот» от Вятско-Полянского завода «Молот». Оба образца выполнены на базе автомата Калашникова и представляют собой гладкоствольные полуавтоматические ружья 12-го калибра с коробчатыми магазинами на восемь и 10 патронов. Кроме того, несколько лет назад концерн «Калашников» сообщал о создании двух тактических ружей (с укороченными стволами) на базе помпового дробовика МР-135 и полуавтомата МР-155, которые собирался предлагать на экспорт.

Армия — это инертная машина

Пока военные вынуждены стрелять по дронам из ружей, оформленных в качестве гражданского охотничьего оружия. Некоторые приобретают стволы за свой счет, плюс какое-то количество привозят волонтеры, но подобные операции крайне трудны: сначала волонтер должен приобрести ружье по охотничьей лицензии, привезти его, а затем оформить перепродажу с соблюдением всех формальностей.

При этом военные говорят, что на новых территориях — там, где идут боевые действия, — имеется огромное количество самого разного оружия, в том числе изъятого у граждан. Тех же дробовиков. Но из-за отсутствия законодательной базы использовать его невозможно.

«Есть много оружия местного, оно лежит, но нет регламентов передачи. Приедет проверка, ФСБ, начнутся проблемы: откуда ружье, откуда патроны? — говорит собеседник. — Постоянно трясут, требуют отчет».

Поэтому регламент о передаче изъятого оружия был бы весьма кстати.

Некоторые эксперты опасаются, что при передаче конфискованного оружия возникнут технические трудности. На складах лежат ружья разных классов — двустволки, помповые ружья, полуавтоматы. Только в последней категории насчитывается несколько систем: с автоматикой, работающей за счет отвода газов (так называемые инерционки), системы с подвижными стволами. Есть ружья с подствольными трубчатыми магазинами, есть с коробчатыми. Кроме того, неизвестно, в каком состоянии находится конфискованное оружие: оно может быть неисправным или изношенным. Должна быть хоть какая-то гарантия, что это оружие не сломается и не взорвется в руках, следовательно, нужны специалисты, которые как минимум все это рассортируют. Неплохо бы иметь и инструкторов для обучения личного состава использованию и уходу за этим оружием.

По словам Александра Кудряшова, логичнее было бы принять на вооружение «Сайгу» 030, которая по устройству близка к стоящим на вооружении АК-74 и АК-12.

«Вместо того чтобы предлагать огромный спектр самого разного оружия, дать подряд концерну „Калашников“, который сделает этих „тридцаток“ столько, сколько необходимо армии, — предлагает эксперт. — Они все будут унифицированы, ничему новому людей обучать не нужно — с автоматом Калашникова все знакомы».

Но, по словам главреда журнала «Калашников» Михаила Дегтярёва, принятие и постановка образца на вооружение — сложный и длительный бюрократический процесс. Должно быть разработано тактико-техническое задание (ТТЗ) на конкретный образец, проведены испытания на соответствие ТТЗ, лишь после этого происходит принятие на вооружение и оформление заказа. «Армия — это очень инертная машина», — подытожил эксперт.

А потому задействование любых альтернативных механизмов для заполнения пустующих ниш, в том числе по вооружениям, можно только приветствовать. Регламент передачи «стреляющих устройств» от Росгвардии в Минобороны может оказаться не таким сложным, говорит Дегтярев, по крайней мере, не сложнее, чем принятие на вооружение нового образца. Разобраться с тем, как работает та или иная модель, для военных больших проблем не составит — сама возможность защищать позиции от БПЛА перевешивает административные и все остальные аспекты.