Иран — Саудовская Аравия: Королевство повышает ставки в геополитической игре

С началом года Иран и Саудовская Аравия вступили в очередную полосу двусторонней конфронтации. Риски, сопутствующие обострению отношений между двумя ключевыми центрами силы, не заставили обнаружить себя на всём пространстве Ближнего Востока.

Противостояние суннитского и шиитского полюсов не в диковинку для переживающего системный кризис региона. Но нынешняя эскалация отличается беспрецедентным накалом, который усиливается конкуренцией Тегерана и Эр-Рияда сразу в нескольких региональных точках. Сирия, Ирак, Йемен, Ливан задавали тон в так называемой «опосредованной войне» (proxy war) Ирана и Саудовской Аравии. Теперь заочное противостояние иранцев и саудовцев норовит перерасти в прямой конфликт, причём затяжного характера. На это, в частности, указывает потянувшаяся из Тегерана вереница послов арабских монархий Персидского залива, решившихся на дипломатический демарш против Ирана. За этим последовало иранское эмбарго на импорт саудовской продукции и замораживание всех коммерческих связей с Королевством. Не обошлось и без обвинений военного свойства — Тегеран заподозрил Эр-Рияд в «акте возмездия», после того как ВВС Саудовской Аравии в ходе очередного налёта «задели» здание иранской дипмиссии в йеменской Сане.

Кризис назревал, но, как это обычно бывает, настиг геополитических противников не в самое подходящее для них время. Зачинщиком стала саудовская сторона, после полутора лет откладывания тяжёлого решения, 2 января всё же приведшая в исполнение смертный приговор в отношении шиитского проповедника Нимра ан-Нимра. Он был арестован ещё в июле 2012 года и с этого времени ожидал приговора суда. Решение саудовской Фемиды оказалось предельно жёстким. В 2014 году ан-Нимр был приговорён к смертной казни за оскорбления монаршей семьи, лично покойного короля Абдаллы и «террористическую деятельность».

26 июня 2014 года начальник Генштаба ВС Ирана Хасан Фирузабади выступил с предостерегающими саудовцев заявлениями. Предостережения из уст высшего армейского командования Ирана были не менее жёсткими, чем сам вердикт саудовского суда. Приведение приговора в исполнение дорого обойдётся руководству Саудовской Аравии, таков был лейтмотив выступления генерала Фирузабади. Тем самым летом 2014-го, на пике появления в регионе «халифата» в лице террористической организации «Исламское государство»*, был нарушен ирано-саудовский баланс в отношениях. Установление данного баланса можно датировать декабрём 2011 года, когда по личному поручению верховного руководителя и духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, Саудовскую Аравию с конфиденциальной миссией посетил глава иранского министерства информации (ведомство разведки) Хейдар Мослехи. Тогда стороны договорились воздерживаться от двусторонних выпадов на повышенных дипломатических тонах, что позволяло все предыдущие годы поддерживать ирано-саудовские отношения в относительной устойчивости.

С формальной точки зрения, решение властей Королевства привести приговор в исполнение выглядит безупречным. Шейх ан-Нимр был подданным Саудовской Аравии, его арестовали за правонарушение, осудили и подвергли летальной экзекуции по действующим нормам саудовского законодательства. Дело ан-Нимра находилось в исключительной юрисдикции судебных органов Королевства. Но политическая подоплёка вопроса имеет свои нюансы. Не секрет, что шииты Саудовской Аравии притесняемы местным правящим суннитским режимом, к тому же испытывающим огромные предубеждения к Ирану и ко всему, что так или иначе связано с иранским фактором влияния на Ближнем Востоке. Шейх ан-Нимр был фактически лишь политическим диссидентом, отстаивающим права шиитского меньшинства Королевства. На эту особенность после 2 января обратили внимание ближайшие саудовцам западные партнёры. Карать за диссидентство смертной казнью — это последняя стадия политического тоталитаризма, пустившего корни в Саудовской Аравии. На это не решились закрыть глаза даже в американской администрации при всей её предвзятости к Ирану.

Следуя той же формально-правовой логике, Эр-Рияд имел полные основания разорвать дипломатические отношения с Тегераном после нападения на саудовское посольство в иранской столице. Международно-правовой принцип защиты дипломатического статуса лиц и помещений не приемлет таких категорий, как выражение «гнева толпы».

Другой вопрос, что иранская сторона не могла остаться сторонним наблюдателем во многом вероломного решения саудовских властей казнить шейха ан-Нимра. Ведь указанные предупреждения высших иранских военных чинов были демонстративно проигнорированы, что вынудило Тегеран повысить уровень жёсткого реагирования до максимального уровня. Заявление аятоллы Хаменеи об ожидающем дом аль-Саудов «божественном возмездии» многие поспешили отнести на счёт мало к чему обязывающей религиозной риторики. Думается, всё намного серьёзнее.

Не понимать этого в Эр-Рияде не могли, и здесь мы выходим на два ключевых вопроса во всей этой далёкой от своей развязки истории. Почему саудовцы предприняли заведомо провоцирующий иранцев шаг именно сейчас и какие силы могут быть заинтересованы в столкновении двух ближневосточных тяжеловесов?

Казнь шейха ан-Нимра большей частью преследовала внутрисаудовские цели, однако, соотносимые с региональным контекстом противостояния Эр-Рияда с Тегераном. Последний особо не скрывает своих целей «приструнить» семью аль-Сауд, расшатать систему безопасности Королевства, которое и без того переживает один из сложнейших политических и экономических периодов своей осовременной истории.

Пришедший к власти в январе 2015 года, после кончины предыдущего монарха Абдаллы, лидера клана Шаммар, клан Судейри во главе с королём Салманом и его сыном, министром обороны Мухаммедом бин Салманом, взяли высокую ноту противостояния Ирану сразу на нескольких ближневосточных направлениях. Воздушную операцию в Йемене, стартовавшую в марте прошлого года, ещё более активное вовлечение в сирийские дела через поддержку таких группировок, как «Джейш аль-Фатех», «Джейш аль-Ислам» и других, к концу 2015 года саудовцы решили конвертировать в крупный военно-политический проект. Созданием широкой антитеррористической коалиции с участием 34 мусульманских стран, за бортом которой остались Иран, Ирак и Сирия, то есть те государства Ближнего Востока, на которых легла основная нагрузка в ведении наземных операций против «экстремистского интернационала», саудовцы повысили градус напряжённости в противостоянии с иранцами.

Состоявшийся в последние дни 2015-го двухдневный визит президента Турции Реджепа Эрдогана в Саудовскую Аравию, усилил у Ирана ощущение плетущихся в регионе против него козней. Как особо отмечала турецкая сторона, визит Эрдогана, на выходе которого Анкара и Эр-Рияд объявили о создании Совета стратегического сотрудничества, был инициирован аравийцами. Весть о казни шейха ан-Нимра пришла спустя три дня с завершения непосредственных консультаций турецкого и саудовского руководств на высшем уровне.

Подготовительная работа к сверхответственному шагу, коим стало решение привести в исполнение смертный приговор в отношении шиитского проповедника, была проделана Эр-Риядом в коллективном ключе. Саудовцам надо было показать, что они не одни, что им есть на кого опереться во времена, когда их традиционный главный внешний защитник — США — демонстрирует снижение интереса к вовлечённости во все ближневосточные дела. Ещё несколько лет назад было почти невозможно представить, чтобы аравийцы запустили масштабные проекты и пошли на неоднозначные шаги в регионе без получения санкции из Вашингтона. Теперь это фактически норма саудовской политики, которая поддержана такими силами, как Турция и, как ни странно, Израиль.

У двух суннитских держав Ближнего Востока и Еврейского государства мало что общего. Но стоит в принимающих политические решения центрах Эр-Рияда, Анкары и Тель-Авива обмолвиться словом «Иран», как многие фундаментальные противоречия между ними отходят на второй план. В недопущении внутренней фронды в саудовских регионах, компактно населённых шиитами, заинтересованы и турки, и израильтяне. Районы Эль-Ахса и Эль-Катиф в Восточной провинции Королевства, откуда был родом сам шейх ан-Нимр и где действия саудовских силовиков отличаются особой репрессивностью, не могут быть отданы «на откуп» шиитскому фактору, как это произошло в Йемене. Таков общеразделяемый подход столь разных региональных игроков, как Саудовская Аравия и Турция, с одной стороны, и Израиль — с другой.

С заключением Венских соглашений по ядерной программе Ирана в июле 2015 года нынешняя американская администрация стала проявлять к Тегерану беспрецедентные знаки внимания. Связанное с этим раздражение в Саудовской Аравии, Турции и Израиле достигло точки «кипения» впритык к началу 2016 года. Из Белого дома саудовцам и другим явным и затаённым недругам Ирана дали понять, что ввод новых санкций против Тегерана в ответ на его испытания баллистических ракет не значится в повестке команды президента США. Барак Обама может «проворчать» о новых санкциях в ответ на запуск иранцами ракет большой дальности, но ставить под вопрос реализацию Венского соглашения он категорически не намерен. Тем самым подтверждаются худшие опасения саудовцев и израильтян, к которым норовят примкнуть в антииранском порыве и турки.

Как не раз предупреждали, например, из Тель-Авива, в предстоящие годы действия ядерной сделки иранцы станут развивать свои военные технологии на всех направлениях, кроме создания атомного боезаряда, и на это мировые державы будут закрывать глаза. Ракетная программа Ирана беспокоит Израиль и Саудовскую Аравию на порядок меньше, чем поставленные на военные рельсы ядерные разработки Тегерана. Но это не означает, что они смирятся с появлением у иранцев внушительной линейки баллистических ракет всего диапазона поражения, вплоть до образцов с дальностью свыше 5000 км. Наличие таких ракет, или более «скромных», но не менее грозных по своим тактико-техническим характеристикам изделий, в арсеналах Ирана для Саудовской Аравии, Турции и Израиля означает, что через какое-то время они могут появиться в Йемене, Сирии и Ливане. Кстати, с контролируемых повстанцами-шиитами (хуситами) йеменских территорий в саудовскую сторону уже летят баллистические ракеты. Пока это только устаревшие «Скады» советского производства. Но с чем столкнутся саудовцы через два-три года, если оставить иранцев наедине с их ракетной программой, а хуситов — на южных границах Королевства? Этот вопрос тревожит аль-Саудов всё больше.

Казнь шейха ан-Нимра в миниатюре высветила ряд геополитических факторов. Королевский клан Судейри, при всех навалившихся на страну внутренних тяготах в связи с дешевеющей уже не по дням, а по часам нефтью, показывает, что он готов пройти свой путь в вопросе сдерживания Ирана до конца. В данной миссии с действующей администрацией Обамы саудовцы не связывают никаких надежд. За год до вступления на президентскую вахту в Белом доме нового американского лидера монаршая семья аль-Сауд решила поднять ставки в геополитической игре на Ближнем Востоке. Сидеть сложа руки, дожидаясь изменения политической конъюнктуры в Вашингтоне, саудовцы резонно сочли непозволительной роскошью. При этом вопрос о военном сценарии выяснения отношений с Ираном в Эр-Рияде не ставится. На этот счёт были сделаны соответствующие заявления, озвученные, по сути, главным действующим лицом в нынешней внутрисаудовской иерархии власти — министром обороны Мухаммедом бин Салманом.

Казнью шиитского проповедника аравийцы ставили целью повысить напряжение в противостоянии с Ираном, и до разрядки ситуации добиться решения ряда задач. Прежде всего, иранцам был продемонстрирован коллективный подход суннитского лагеря. Саудовцы добились локальной и лишь дипломатической, но изоляции Ирана после того, как ряд членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) отозвали своих послов из Тегерана. Кто из арабских режимов региона не пошёл на этот шаг, тот выступил с осуждением иранской стороны за разгром саудовского посольства. Арабская мобилизация перед лицом разворачивающейся в регионе «экспансии» Ирана и во времена потери Соединёнными Штатам былого интереса к ближневосточным делам требовала импульса, условного «драйвера», роль которого была уготована казни шейха ан-Нимра.

Отличительной чертой наступательной дипломатии саудовцев в последние дни стала консолидация арабских стран через многосторонние институты. 9 января в Эр-Рияде ССАГПЗ на экстренном заседании решил выработать меры по противодействию Ирану. В коммюнике, принятом по итогам совещания на уровне глав внешнеполитических ведомств Совета, содержится два главных положения. Согласно им, указывается на поддержку Саудовской Аравии в конфликте с Ираном и необходимость выработки мер по противодействию Тегерану. 10 января в Каире на своё экстренное заседание, также созванное по инициативе Эр-Рияда, собрались уже главы МИД Лиги арабских государств. Повестка министерского совещания и принятый итоговый документ практически идентичны дипломатическому форуму, состоявшемуся днём ранее в саудовской столице.

Таким образом, Королевству удалось перехватить у Ирана инициативу не только на дипломатическом, но также и на информационном фронте кризиса. А ведь изначально, сразу после сообщения о казни шейха ан-Нимра, позиции иранцев выглядели предпочтительнее. Даже не питающая к ним никаких симпатий западная пресса принялась осуждать саудовские власти за очередное проявление тоталитаризма, избыточное государственное насилие в отношении внутриполитических диссидентов.

Следует отметить и успех крупнейшей арабской монархии в предъявлении своим союзникам «документального» подтверждения иранской «агрессии», проявившейся в погроме саудовского посольства в Тегеране и консульства в Мешхеде. К примеру, тот же Пакистан, единственное мусульманское государство — обладатель ядерного арсенала, хотя и был зачислен Эр-Риядом в созданный им в середине прошлого месяца антитеррористический «союз 34-х», сразу указал на свою принципиальную позицию. Портить отношения с Тегераном мы не будем ни при каких условиях, дали понять в Исламабаде. Однако события первой декады наступившего года привели к подвижкам в тональности пакистанской стороны. Визит главы МИД Саудовской Аравии Аделя аль-Джубейра 7 января в Исламабад и его встречи с тамошним внешнеполитическим руководством — тому наглядное подтверждение.

За последние 5 лет Ближний Восток испытал настолько фундаментальные сдвиги, что здесь могут сложиться совершенно неожиданные межгосударственные альянсы на платформе сдерживания и изоляции Ирана. У Саудовской Аравии и Пакистана нет дипломатических отношений с Израилем, а Анкара и Тель-Авив пока только пытаются снять известное двустороннее напряжение. Между тем, у них одна геополитическая мишень, противоборство с которой может включать различный инструментарий — от жёсткой конфронтации израильтян с иранцами до мягких форм сдерживания последних пакистанцами и турками. Где-то посередине в намечающемся антииранском «альянсе по умолчанию» находятся саудовцы с их патологическим неприятием активного ближневосточного курса Тегерана.

Нет никаких сомнений, что возвращение к предыдущему статус-кво в отношениях с Ираном саудовцы попробуют обусловить выгодами для себя, согласие с которыми чревато для Тегерана чувствительными издержками. В том числе и репутационного свойства. Полностью отказаться от критики политического режима, правящего по ту сторону Персидского залива, в Иране, где уже предрекли Королевству «божественное возмездие», не могут.

Наиболее вероятный на сегодня сценарий — дальнейшее втягивание двух геополитических противников в борьбу нервов на обширном пространстве Ближнего Востока. Иран и Саудовская Аравия вместе со своими региональными партнёрами и союзниками вступают в новую фазу proxy war, ещё более «горячую» и одновременно требующую тонкой игры без права на серьёзный промах.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ