Война в Карабахе влияет на проект «Шелковый путь»: Китай ответит через Иран

Китай внимательно наблюдает за событиями в Закавказье. Через этот регион пролегает один из коридоров для беспрепятственного движения китайских товаров в Европу по континентальному безопасному от американского флота маршруту. Об этом 16 октября заявил в своем видеоблоге китаист Николай Вавилов. Не случайно, по мнению эксперта, китайский город Сиань строит побратимские связи с важным и для России армянским городом Гюмри.

«Через Армению должна проходить одна из веток транспортного коридора „Шелковый путь“. Китай действительно заинтересован в стабильности в Армении, но поддержать он ее не может, потому что не хватает сил. Он (Китай) вынужден действовать прокси-силами, и, скорее всего, это будет Иран. Иран, который сейчас идет на тесное взаимодействие с Китаем, действуя как „перчатка“ Китая на Ближнем Востоке», — сказал он.

«Иран будет в Армении отстаивать в том числе китайские интересы в создании стабильного коридора, по которому будут идти товары», — уверен Вавилов.

По словам эксперта, из-за ситуации в Нагорном Карабахе инфраструктурные проекты Китая в области железнодорожного и автомобильного сообщения не могут быть реализованы, «их эффективность ставится под сомнение». «Проблема Карабаха глобально влияет на проблему «Шелкового пути», — считает китаист, отмечая при этом, что каждая из веток «Шелкового пути» находится в «очень крупной геополитической зависимости от нарастающего китайско-американского противодействия».

Проблема китайско-турецких отношений, по мнению Николая Вавилова, является ключевой для проекта «Один пояс, один путь», который предусматривался в первую очередь для создания инфраструктуры, соединяющей железнодорожные сети Китая и Европы с единой колеей. «В рамках проекта в Средней Азии планировалось создание колеи европейского или китайского типа для беспрепятственного движения — через Иран и соединение с колеей Турции. Турция — это был первый форпост, не считая белорусско-польской границы, где должны были перегружаться китайские товары», — напомнил он.

«Турция является ключевым в этом проекте игроком, или мыслилась таковым до 2015 года. Именно на то, чтобы вырвать Турцию из орбиты влияния НАТО, прежде всего США, были направлены личные усилия Си Цзиньпина. Личный советник Си Цзиньпина — Е Цзяньмин, который появился ниоткуда и сразу же стал миллиардером, сразу возглавил Китайскую энергетическую корпорацию, стал от имени Си Цзиньпина говорить с ключевыми лицами Европы и Азии, в дальнейшем хотел стать советником Эрдогана — когда этот спецпосланник Си Цзиньпина неофициально поехал в Турцию в 2015 году и попытался перетянуть Эрдогана на свою строну, пообещав Турции роль важнейшего партнера Китая в проект „Один пояс, один путь“, сразу же после этого визита почти не стало Эрдогана, и не стало личного советника Си Цзиньпина — сразу после этого визита не прошло и нескольких месяцев произошли события „сержантского“ переворота в Турции, он был неудачный, „гюленисты проиграли“, это проамериканские силы, американцы дали понять Эрдогану, что если он пойдет на сотрудничество с Китаем, то его сместят другие лояльные американцам силы. Эрдоган намек понял и сотрудничество с Китаем свернул, и вернулся к парадигме пантюркистского проекта. Советник Е Цзяньмин, несмотря на колоссальный статус был арестован, его обвинили в том, что он чуть ли не мошенник. Вот какой была реакция коллективного Запада на попытку Китая вовлечь Турцию в орбиту своего влияния. В 2015 года эта задача была сорвана и обнажились те крупнейшие противоречия, которые есть между Турцией и Китаем.

А их очень много — налицо попытки Турции поддерживать уйгурское тюркоязычное движение в Западном Китае. После переориентации Турции на США, Анкара возобновила гуманитарную и моральную поддержку уйгуров, в том числе на политическом уровне. За этой внешней ширмой огромное противостояние: Китай и Турция, прежде всего, конкуренты на внешних рынках. Обе страны крупнейшие экспортеры, которые мощно конкурируют за товарные рынки в Африке, Средней Азии, на Ближнем Востоке, в России и Европе. Непримиримые конкуренты в экспорте товаров легкой промышленности», — считает российский китаист.

Третье противоречие, по его словам, между Китаем и Турцией, вызывающее их глобальное противостояние — они крупные потребители и конкуренты за энергоресурсы, прежде всего, Средней Азии. «Турция выступает не только как потребитель этих ресурсов, но и как представитель Запада, который хочет экспортировать их в Европу, заинтересованный в том, чтобы они шли на Запад транзитом по турецкой территории, а не поставлялись в Китай», — отметил Николай Вавилов.

«Это было хорошо видно, когда Китай в 2020 году под предлогом того, что есть проблемы с коронавирусом, фактически отказался от импорта энергоресурсов с узбекских месторождений „Лукойла“. Однако от „Силы Сибири“ не отказался. Если мы понимаем этническую принадлежность компании „Лукойл“, картина четко вырисовывается. Китай тщательно мониторит энергетическую и политико-энергетическую ситуацию в Средней Азии, понимая те риски, которые несет расширение влияния Турции, которую поддерживают Великобритания и США, на энергетическом рынке Средней Азии и Азербайджана. Риски заключаются в том, что Турция использует свои политические и гуманитарные рычаги, которые за 30 лет сильно нарастила. Турция — один из глобальных конкурентов Китая в энергетической сфере. Запад будет использовать это оружие, этот ледоруб, чтобы нарушить стабильную поставку ресурсов в Китай из Средней Азии. Это огромный комплекс противоречий, который может выражаться в различных последствиях на тех или иных участках тлеющих конфликтов в Средней Азии и на Кавказе», — резюмировал Николай Вавилов.