Как делить мир: новая «Ялта» сегодня вряд ли возможна — мнение

4 февраля 1945 года в Ялте началась конференция глав стран антигитлеровской коалиции, по результатам которой были приняты решения, определившие судьбу мира. О связи нынешней ситуации с событиями 80-летней давности размышляет в журнале «Профиль» руководитель Центра Индоокеанского региона ИМЭМО РАН Алексей Куприянов.

До этого был Тегеран-43, после — Потсдам; но если в Тегеране лидеры обсуждали в основном вопросы стратегии, а в Потсдаме — судьбу Германии, то именно по результатам Ялты-45 были приняты решения, определившие судьбу послевоенного мироустройства.

Как любое событие такого масштаба, Ялтинская конференция со временем обросла анекдотами (в первоначальном смысле этого слова): про Черчилля, который так пристрастился за время крымского вояжа к армянскому (по другой версии — к коктебельскому) коньяку, что потом жить без него не мог; про Рузвельта, который неизменно ел суточные щи с паровыми котлетами; про Сталина, который настоял на проведении встречи именно в Крыму, а не в Шотландии, как предлагал Черчилль, поскольку не хотел «ехать к мужчинам в юбках». С каждым годом таких виньеток на раме картины становится все больше, и постепенно, кажется, они начали отвлекать внимание зрителей от самого ее сюжета.

Главное, с чем прилетели в Крым Сталин, Черчилль и Рузвельт, — отчетливое понимание того, что былое единство между союзниками доживает последние месяцы. Сам альянс СССР, США и Великобритании был вынужденной мерой, обусловленной наличием общего врага. Становилось ясно, что война близится к концу, Германия будет вот-вот разгромлена. Возник резонный вопрос: что дальше? Каким будет миропорядок после того, как Берлин капитулирует?

Перед самой поездкой в Ялту Черчилль и Рузвельт встретились на Мальте. Оба они были озабочены тем, как далеко продвинутся советские войска в Европе, и тем, где пройдет граница зоны влияния СССР. В результате непростых переговоров британский премьер и американский президент вроде бы выработали согласованную программу, с которой прилетели в Ялту, и там Рузвельт преподнес Черчиллю сюрприз, показав класс геополитической игры на нескольких досках сразу. В одном вопросе он блокировался с Черчиллем, в другом — со Сталиным, наглядно демонстрируя, что Америка претендует на роль мирового гегемона после окончания войны.

Будучи искусным стратегом и опираясь на отличную команду советников и помощников, Рузвельт полагал, что путь к американскому величию лежит через труп Британской империи и что Советский Союз может создать массу проблем в европейском масштабе, но не в мировом, как колониальные державы. Помимо этого, у американского президента, в отличие от Черчилля, не было ни острой нелюбви к большевикам, ни моральных обязательств в отношении к польскому эмигрантскому правительству.

В результате СССР получил куда больше, чем, казалось, мог рассчитывать, включая признание дружественного ему правительства в Польше и границы по линии Керзона. Сталин, в свою очередь, пообещал, что Союз вступит в войну с Японией через несколько месяцев после разгрома Германии. Хотя к тому моменту Токио уже фактически проиграл войну — американцы высадились на Филиппинах, готовились к десанту на Иводзиму и планировали сперва атаку на Окинаву, а затем и высадку на основную японскую территорию, советский удар по японцам в Маньчжурии гарантировал, что их сухопутные силы, которые в противном случае могли бы быть переброшены на защиту метрополии, будут скованы боями с наступающей РККА.

Но, пожалуй, главное — лидеры договорились, пусть пока в общих чертах, о том, что миру нужна новая Лига наций и что в основе принятия решений этой Лигой должен лежать принцип совпадения голосов великих держав. Результатом стало возникновение ООН. При всех своих недостатках эта организация оказалась настолько удачной, что пережила и фактический распад трех из пяти великих держав, входивших в изначальный Совет Безопасности, и передачу голоса от Тайбэя к Пекину, и фактический крах Ялтинско-Потсдамской системы. Да и сегодня ООН не то, чтобы на ладан дышит.

В последние годы все чаще звучат голоса о «новой Ялте», которая подведет черту в украинском конфликте. Однако вряд ли это возможно: в Ялте за столом сидели союзники, обсуждавшие, как они будут делить мир, после того как добьют общего врага. В нынешних условиях скорее уместнее вспомнить договоры, которыми заканчивались кровопролитные войны XVII века, приводившие к ограниченным территориальным приобретениям, вечные на словах и непрочные на деле.