Евгений Пожидаев: Перенос столицы России — невозможная необходимость

19 августа появилось сообщение о том, что Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета «Института демографии, миграции и регионального развития», направил президенту Владимиру Путину «Доктрину размосквичивания» России, содержавшую, в том числе, предложение перенести столицу за Урал. День спустя Крупнов сообщил, что проект был передан в Минэкономразвития.

Предложение достаточно банально и подобные выдвигались не раз; однако в данном случае оно вызвало неожиданно широкий резонанс, несмотря на то, что «Доктрина» в целом проходит скорее по разряду курьёзов. Инициативу заметили федеральные СМИ, Собянин назвал перенос столицы несколько более дорогостоящим способом сослать чиновников в Сибирь, а «Единая Россия» традиционно выступила с пакетом конструктивных предложений, столь же традиционно не поинтересовавшись, что именно предлагают. Член высшего совета «Единой России» Дмитрий Орлов: «Наиболее адекватным решением мог бы стать Екатеринбург, а часть столичных функций можно было бы делегировать нескольким городам. Впрочем, вероятность реализации такого сценария я оценил бы как невысокую».

Теперь попробуем рассмотреть предложение серьёзно. Традиционных мотивов для переноса столицы несколько. Во-первых, это необходимость переместить некоторое количество населения в «нужный» регион. Во-вторых, военно-политический фактор — перенос столицы на менее уязвимую территорию, либо, наоборот, «навстречу» противнику — на острие экспансии. В случае с Россией/СССР перенос столицы был связан именно с этим фактором — Петербург стал ей в ходе «марша к морю», обратный «дрейф» в Москву увязывался с угрозой интервенции. Примерно по тому же принципу столица Турции переместилась из Стамбула в Анкару. В-третьих, с необходимостью краткосрочно разорвать коррупционные связи и долгосрочно — держать властные структуры на удалении от бизнеса или/и сложившихся местных элит. Наиболее последовательно эта «доктрина» воплощена в США, где с деловым центром не совпадает не только федеральная столица, но и столицы отдельных штатов. Федеральные столицы не совпадают с деловыми центрами в Австралии и Канаде. В случае с Бразилией перенос обосновывался как этим мотивом (усиленным традиционным соперничеством «кофе и молока» — Сан-Паулу и Рио), так и необходимостью развития «глубинных» территорий.

В ряде случаев «третьего мотива» нет изначально — так, Пекин и Дели не являются ведущими деловыми центрами.

Единственный постсоветский — казахский — пример переноса столицы объединяет два из этих трёх факторов. Во-первых, необходимость «трансляции» титульного населения на преимущественно русский север республики. Во-вторых, разрушение очевидных местнических связей в довольно клановом казахском обществе — Алма-Ата находится в пределах территории Старшего жуза, традиционно доминировавшего в политической жизни.

Какие факторы актуальны для РФ, кроме стремления «разгрузить Москву» (при этом очевидно, что идея решить её проблемы за счёт федерального бюджета, мягко говоря, не встретит понимания у большинства избирателей)? Количество московского населения, связанного с именно федеральным компонентом, можно косвенно оценить, применив эмпирический закон Зипфа (правило статуса/размера), вполне соблюдавшийся в СССР (естественно, эта схема не работает в малых странах или в случае, если «столица» является «межстрановым» торговым центром). В соответствии с ним, размер города примерно соответствует его «позиции» — второй по размерам город вдвое меньше крупнейшего, третий — втрое и т. д.

При этом самым вопиющим случаем его несоблюдения является Франция с её централизацией и многовековыми традициями организованной бюрократии (немецкая бюрократия — это не более чем плагиат); гипертрофированная «вертикаль» искажает структуру расселения самым радикальным образом.

Вернёмся к правилу статуса/размера. В соответствии с ним сейчас в Москве на 2 млн. больше населения, чем «положено», а с учётом агломерации — почти в 1,7 раза. При этом население Зауралья сжималось на протяжении всего постсоветского времени. Смена этой более чем угрожающей тенденции на обратную была бы крайне нетривиальным достижением. Мировая экономика дрейфует на восток, и довольно скоро «европейский» будет означать «провинциальный».

Что касается военно-политического фактора, то он становится критичным. Эффекты от расширения НАТО на восток по-настоящему начинают всплывать только сейчас, и это только начало весьма неприятного процесса. Даже почти изолированный прибалтийский плацдарм рано или поздно, причём скорее рано, чем поздно, станет серьёзной проблемой.

США откровенно готовят почву для выхода из договора по ракетам средней и малой дальности (РСМД). Вероятно, мы имеем дело с уже фактически решенным вопросом. При этом линия возможной атаки переместилась от Эльбы к Бресту с соответствующим сокращением подлётного времени, не превышавшем 10 минут во времена Рейгана. Это означает почти неотразимый «обезглавливающий» удар, при этом наряду со «штабами» под него попадёт 11,5% населения и порядка 20% ВВП. Гиперцентрализация и подобная «близость» — прекрасный повод лишиться непропорционально многого даже в ограниченном конфликте. При этом, учитывая «успехи» нашей политики на Украине, потенциально ситуация может стать ещё хуже — «теорию» о том, что радары и ракеты «партнёров» не в прибалтийском полукотле, а на востоке «незалежной» не станут критической угрозой, можно поддерживать либо с недосягаемой высоты дивана, либо из крайне корыстных побуждений.

Третий — условно антикоррупционный — фактор будет актуален всегда. Чиновников по умолчанию стоит держать на изрядном удалении от крупного бизнеса, престижного сверхпотребления и при этом — в максимально прозрачной среде.

Выводы достаточно банальны. Во-первых, перенос столицы необходим. Во-вторых, её перенос на Урал или ближе экономически бессмысленен при всех затратах — речь может идти о регионах, где так или иначе необходимы население и развитие инфраструктуры. При этом Дальний Восток отделяет от основной части населения десяток часовых поясов, и он крайне небезопасен — не из-за «китайской угрозы», а из-за ничуть не меньшей, чем в Европе, угрозы со стороны «партнёров».

Цена вопроса очевидно слишком велика сейчас, однако нынешние сырьевые цены в действительности не представляют собой «новую нормальность». При этом Сибирь в основном не испытывает дефицита энергии, а развитие местной инфраструктуры необходимо и по сугубо экономическим соображениям.

Евгений Пожидаев, специально для EADaily