Лиепайский рыбоконсервный завод останавливает производство

Город Лиепая остается без производства рыбных консервов, пишет «Sputnik Латвия». Глава местного завода Kolumbija Ltd Игорь Крупник сообщил, что с 1 июня останавливает предприятие. Пока, по его словам, он надеется, что простой затянется на три с половиной месяца — ориентировочно до 15 сентября.

Около 80 сотрудников единственного в Лиепае рыбоконсервного завода пойдут на биржу труда, в штате останется человек пять. Крупник уточнил, что запуститься осенью Kolumbija Ltd еще сможет — в холодильнике оставят мороженую рыбу. Но, как он уверяет, в Латвии должно произойти «чудо» — должны появиться механизмы помощи бизнесу.

«Нужны реальные механизмы поддержки. Отменить наконец КОЗ (компонент обязательной закупки электроэнергии. — EADaily), он больше, чем само электричество, которое и так недешевое. Также очень большая цена на газ, а это 20% стоимости. Нужно субсидирование рабочих мест, как в других странах, возврат НДС экспортерам не через 45 дней, а через три, как в Эстонии, полная оплата больничных государством, как в других странах», — рассказал Крупник.

Он уверен, что пандемия коронавируса и последовавшие карантинные меры ведут в стагнацию рынка и не на месяц-другой, а на 3—5 лет.

«Без этих механизмов поддержки не только мы — все латвийские заводы работать не смогут. Поэтому будем смотреть, как наше государство перейдет от слов к делу, и будем решать, стоит запускать производство или переносить его в более адекватную страну. А работать мы научились и на мороженой рыбе. Теперь все равно, где будет завод — в Латвии или в Израиле, но точно там, где производителя будут больше любить», — заявил Крупник.

Предприниматель посетовал на то, что завод уже давно не работает на полную мощность. Половина цехов стоит, поскольку в них больше нет необходимости. Игорь Крупник — москвич, в бизнесе он с начала 90-х. По предложению партнера решил вложить деньги за границей.

«В феврале 2003 года я и оказался в Латвии. Приехал сюда — холод, грязь, какие-то охранники поставлены, чтобы окончательно не разворовали рыбный завод. Посмотрел на все это и пошел в гостиницу собираться — решил, что утром улечу в Москву и больше об этом заводе не вспомню», — рассказывает Крупник.

Но планы нарушил тогдашний мэр Лиепаи Улдис Сескс, который пригласил бизнесмена из России на встречу.

«Что такое для москвича мэр пусть и маленького городка? Тогда у нас был Лужков. Встретиться с ним было из области фантастики. А тут я еще не успел ничего сделать — ни плохого, ни хорошего, а меня уже приглашает мэр. Ну как не пойти? У меня была бутылка хорошего коньяка с собой — без этого мы раньше не ездили. Взял ее и пошел на встречу к Сесксу», — смеется Крупник.

Разговор с градоначальником, по его словам, получился интересным. На вопрос: «Как дела?» Игорь Крупник предложил подогнать к каналу бульдозер и сравнять «груду мороженых кирпичей и ржавых труб» с землей и построить на месте рыбоконсервного завода, к примеру, яхтклуб. На что мэр серьезно сказал, что это плохое предложение, — нужно трудоустроить людей, которые остаются без работы, и предложил свою помощь.

«Я за столько лет в бизнесе никогда подобных слов не слышал. Отобрать, лишить — да, но только не помочь. Меня это подкупило. Когда еще такое будет? Так я здесь и остался. В 2005 году мы возобновили производство, а потом еще и расширились. Не было бы Сескса, не было бы этого предприятия и столько лет я бы здесь не отработал», — признается бизнесмен.

Сегодня, как он отмечает, у Лиепайского рыбоконсервного завода большие проблемы — и дело даже не в потерянном российском рынке и не в пандемии.

«Я тут, помимо рыбоконсервного завода, построил еще рыборазводный комплекс — там всего пять человек работало, а выращивали 100 тонн рыбы. Форель, осетр, африканский сом, угорь — на продажу и на консервы. И еще открыл завод по производству крабовых палочек. Но все, кроме рыбоконсервного предприятия, пришлось закрыть. Потому что, кроме других бед, в Латвии есть еще одна — администраторы неплатежеспособности. И неважно, что ты платежеспособен, — это не значит, что тебя не достанут», — возмущается Крупник.

Кредитная линия у предпринимателя была открыта в банке SEB, но в какой-то момент его попросили срочно вернуть деньги — якобы в головном офисе посчитали, что появились «серьезные риски». Предприниматель перешел в Trasta komercbanka — банк кредитовал все три его предприятия, и он вовремя платил по счетам. Но в марте 2016 года Trasta komercbanka был признан ликвидируемым, а спустя год неплатежеспособным, и началась процедура его банкротства.

«Мы приехали в банк, предложили и дальше платить по счетам. Мы же завод — нам нужны кредитные линии. Но в ответ услышали: „Нам все равно, возвращайте кредиты или будем вас продавать“. Местная власть снова меня поддержала — Улдис Сескс и министр сельского хозяйства Янис Дуклавс вышли на банк Citadele, меня принял управляющий, приехал к нам просмотреть, как обстоят дела. И на кредитном комитете они приняли решение, за сколько готовы выкупить кредиты. Так не продали же — администратор Trasta komercbanka сказал, что ему не нравится предложение и он сможет нас продать дороже. С тех пор и продаемся», — уточняет Крупник.

Из трех заводов к сегодняшнему дню остался только один — консервный, а из 450 человек работников — около 80 сотрудников. С трудом, но Крупнику удалось уговорить администратора не убивать хотя бы производство консервов. И теперь предприниматель только успевает встречаться с потенциальными инвесторами — за четыре года их было более пятидесяти, но все безрезультатно.

«Когда у нас начались первые проблемы, я был одним из акционеров этих трех заводов, а сейчас остался один — все остальные сбежали. Но самое смешное, что мы могли бы работать. Когда банк „навернулся“, мы должны были ему миллион евро, но на счету завода по производству крабовых палочек лежало 500 тысяч. Я предлагал произвести взаимозачет, и мы бы остались должны банку всего полмиллиона. Но нет — эти деньги у нас просто украли, ответили, что так нельзя. „Теперь вы являетесь кредиторами банка, если будут лишние деньги, вам их вернут“, — ответили мне и сделали должником», — поражается Крупник.

Он добавляет, что в Латвии администраторы неплатежеспособности не мотивированы спасать банкротирующие предприятия, чтобы рабочие места сохранялись, а налоги платились. «Они не экономисты, а юристы. И задача у них поскорее все продать, чтобы получить свой процент от сделки», — уверен бизнесмен.

«И до тех пор, пока эта система в Латвии останется именно такой, здесь не будет нормальных производств. Разве что дочерние предприятия-однодневки, так называемые бизнес-инкубаторы. Когда те же датчане привозят три станка в сарай, прогоняют нужный объем продукции при помощи дешевой рабочей силы, а дальше собираются и технику вывозят. Ни инвестиций, ни привязки к городу», — поясняет бизнесмен.

«Мы тут почти все уже пенсионеры, но очень хотим работать. Лично я на заводе уже 15 лет. Тяжело? Да, непросто, но сейчас у нас в день от 20 тысяч до 40 тысяч банок выпускается, а раньше было по 90 тысяч, вообще было не продохнуть, и ничего, справлялись», — рассказывает консервный сменный мастер Инара Сухарева.

На заводе работает и ее муж. Расстояние от дома до работы их не пугает — они живут в ста километрах от Лиепаи, в Айзпуте.

«Это не так страшно, главное, чтобы Игорь Олегович завод тянул и тянул», — признается Инара.

Закатчица банок Светлана Шаман на рыбоконсервном заводе уже 23 года — когда-то работала на фабрике по производству и пошиву нижнего женского белья Lauma, но в 90-х почти все предприятия в округе позакрывались и подруга позвала ее на «рыбу».

«Вообще я рыбообработчик, но сейчас стою на машинах по закатке. Иногда на двух машинах работаю, когда срочный заказ приходит. Самое главное, чтобы нас не закрыли», — говорит она.

Игорь Крупник вспоминает, что, когда были обороты не € 1,5 миллиона в год, как сейчас, а € 10 миллионов, работали каждый день — коптильный цех в три смены, консервный — в две. Сейчас все «урезалось» — два дня в неделю в одну смену работает один цех, два дня — другой и три выходных.

Раньше в одном из пустующих помещений завода сортировали свежевыловленную рыбу, но сейчас ее в Лиепае практически не ловят — причал пустой, сейнеров почти не осталось. Хотя еще лет десять назад рыбаки бились за то, чтобы выгрузиться на причале, а не стоять в проливе вторым или даже третьим рядом.

«Мы сами морозили рыбу — системы заморозки у нас до сих пор имеются. А сейчас работаем только с мороженой рыбой», — добавил глава предприятия.

Он вспоминает, что всего восемь лет назад по случаю 120-летия завода устроил шикарный праздник для сотрудников. Помимо банкета, привез на предприятие Надежду Бабкину и ВИА «Самоцветы». Тогда никто даже подумать не мог, что вскоре закроется российский рынок, а затем уже местные власти убьют латвийский коммерческий банк, который потянет за собой на дно стольких успешных предпринимателей.

«Когда ко мне приезжают очередные инвесторы и спрашивают, кто я такой, отвечаю: дежурный по территории. У меня и вправду часто бывает ощущение, что меня оставили в карауле, как какого-нибудь американца во Вьетнаме, а сменить или сообщить, что война закончилась, забыли. Но, кажется, я уже знаю, что все закончилось и пора принимать решение, что делать дальше», — говорит Крупник.

В Латвии у него дом и жена с ребенком, но он сознательно латвийское гражданство не брал, даже постоянный вид на жительство не оформлял, чтобы его не замучили языковыми проверками и штрафами. Недавно к своему российскому гражданству Крупник получил второй паспорт, израильский, и теперь раздумывает, где жить и работать дальше, если Латвия не найдет грамотного решения по выходу из карантина и изоляции.

«Я отсюда сорваться могу в любой момент. Жаль только людей, которые работают на заводе, — они надеются, что я их не брошу. Вот поэтому пока сижу и только временно останавливаю производство», — сказал Крупник на прощание.